В тот день я окончательно решила избавиться от своего старого шкафа. Не особо удобный и слишком громоздкий, он не столько помогал, сколько мешал мне, занимая существенную часть моей и без того совсем небольшой комнаты. И всё бы ничего, да вот только вынести эту громадину целиком, разумеется, не представлялось возможным. И потому я позвонила одному очень хорошему знакомому, чтобы попросить о помощи.

—Завтра приеду, — твёрдо ответил он, — всё сделаем.

И назавтра ближе после обеда дядя Валера уже осматривал «проблему». Осматривал деловито и хладнокровно, с уверенностью человека, которому далеко не впервой иметь дело с подобными «помехами».

Его младший сын с пелёнок был моих другом, я знала всю их семью, частенько бывала в их доме и, если честно, была совершенно искренне к этим людям привязана. И потому, наблюдая за тем, как мой спаситель (и это вовсе не сарказм, ведь без его помощи я в жизни не справилась бы, а больше попросить о таком было, по сути, не кого) прикидывает в уме план действий, я вдруг почувствовала, что на глаза наворачиваются слёзы.

—Вот ведь странно, да?

—Чего тебе странно-то? Ты уж скажи, а то ведь я себе такое выдумаю… Ни в сказке сказать, ни бранью сформулировать будет!

—Да просто никак не верится, что мы уже взрослые, что…

—А ты не «штокай». Кажется тебе это. Что вы взрослые. Ничего вы не взрослые. Даже я не взрослый. И не был никогда. Вот был молодой, а сейчас скоро старым становиться начну, поняла?

—Поняла, — я улыбнулась, мельком подумав о том, что истины в этих простых словах больше, чем в любом философском трактате. — Может, помочь чем, дядь Валер?

—Помочь? — он, уже стоя на табурете, обернулся ко мне, хитро подмигнул. — Ну, помоги! Я тебе говорю: старый я скоро стану — сейчас вот от натуги так покряхтеть хочется, сил нет! Но при тебе стыдно. Стыдно и всё тут. Так что ты за меня покряхти, а?

—Ага! Я бы и рада, но басом не умею — сразу понятно будет, что подлог!

—Ну, раз даже этого не можешь, тогда иди и займись своими женскими делами, а мне, главное, не мешай!

Поняв, что толку ему от меня действительно будет мало, я послушно ушла на кухню и принялась готовить ужин, чтобы покормить потом своего героя. Процесс этот в итоге занял примерно столько же времени, сколько ушло на разборку шкафа. Закончив, дядя Валера вошёл в кухню со словами:

—Пахнет вкусно, но пойду я сначала весь этот хлам вынесу. Ты мне ключи от домофона дай. И вот эти вот мелкие доски потихоньку в подъезд вынеси, пока я большие на помойку отнесу, хорошо?

—Хорошо, конечно! Но, может, не надо? Мальчишки потом приедут…

—Да когда они ещё приедут? У одного график почти без выходных, потому что болеют все, а у другого «курсач горит». Так что не рассуждай, а делай давай, что тебе сказано. Сама ж помогать рвалась! Вот и помогай! Только плиту сначала выключи — сгорит, так жалко будет. Кушать-то хочется!

—Ладно, — я выключила плиту и пошла за ним, чтобы помочь вынести доски.

Справились мы буквально минут за двадцать, а потом сидели на кухне, уже сытые и довольные, потягивали кофе и разговаривали.

—Дядь Валер, спасибо огромное! Только всё равно расстроилась я. Может, зря Вы это всё перетаскали? Ведь тяжело же одному!

Он только усмехнулся:

—Да это разве тяжело? Тяжело — это когда страшно. Всё остальное легко.

Теперь настала моя очередь недоумённо улыбаться:

—Разве может быть страшно выкидывать мебель?

—Ну, это смотря где эта мебель есть и кто на ней стоит. Мы тебе никогда не рассказывали разве? Когда ни тебя, ни младшего моего с его горящими курсачами, и в помине не было, случилась у нас в семье презабавная (сейчас-то легко говорить!) ситуация.

Пришёл я тогда с работы с полными сумками — зарплата всё-таки. Бабушка (тёща моя, которая приехала с внуком простывшим посидеть) мне дверь открыла и за мной на кухню пошла. Надо же проверить, чего я там накупил! В общем, пока сумки разобрали, пока отношения выяснили… Не сразу сообразил. А тут понимаю, не то что-то. Тихо слишком.

—А где, — говорю, — Сашка? Чего он не бежит гостинцы смотреть?

Бабушка только рукой махнула:

—Да заигрался поди!

Это во что же, думаю, он так заигрался, что его даже не слыхать? Может, уснул? Захожу в комнату — кровать пустая, ребёнка ни на ней, ни под ней нету. Захожу в другую комнату — пусто. В ванной, в туалете, в шкафу, под столами — нигде нашего Саши нету. Сердце так и оборвалось. Ну всё, думаю, сбежал, наверное, на улицу! Снег смотреть! А там темень уже, холодина! Этому три с копейками… Я чуть седым не стал. Уже собрался следом бежать, но голову в сторону балконного окна повернул — мама моя! И правда снег смотрит. Стоит. На балконе. На тумбочке. И снег смотрит…

И если бы сейчас стоял, то и пусть бы стоял — с застеклённого балкона далеко не упадёшь! Но тогда-то! Пятый этаж, открыто всё и тумбочка ещё эта! В углу прямо у самых перил стояла — кладовка для хлама, чтоб её!

Бабушка тоже увидела, обмерла, побелела вся. А я ей строго так:

—Не кричи. Напугаешь.

И на балкон. Дверь открыл и тихонечко так, мелкими шагами. Санька меня увидел, заулыбался:

—Папа!

—Привет, — говорю, — сынок! А ты чего тут делаешь?

—Стою, — отвечает. — Смотри!

И ручку туда, к снежку, протягивает…

Наверное, если бы сейчас такое, я бы сразу помер. А тогда ничего, обошлось. Улыбнулся ему в ответ, говорю:

—А можно я с тобой постою?

Он закивал, а я ещё шаг сделал, в охапку его схватил, пулей в квартиру, бабушке с рук на руки сунул и обратно на балкон! Поднял эту тумбочку вместе со всем хламом, и, прямо как была, взял и вниз отпустил. Придал, так сказать, ускорение свободного падения!

Так что я по части мебель выкидывать тот ещё мастер! Скажи спасибо, что твой шкаф мне ничего плохого не сделал, а то тоже не видать бы ему почётных проводов на помойку!

Дядя Валера рассмеялся, я улыбнулась в ответ, поддержала шутку, снова лишь мельком подумав о том, как легко шутить о страшном, если закончилось оно хорошо.

—Да уж! Моему ещё повезло! Он почил почти геройски! А мальчишки, конечно, давали Вам жару, особенно в детстве!

—Чего это ты их так недооцениваешь? Разве им возраст помеха? Они и сейчас прикурить дают! Ещё почище, чем тогда! — он задумчиво улыбнулся. — Зато и вспомнить есть чего, и жить не скучно. А мне ведь если скучно станет, я же и сам старый и скучный стану! Не хочу пока! Не готов я ещё! Особенно если за меня даже покряхтеть некому будет!