…Не слишком ли много у неё было тайн от окружающих? Почему бы ей не жить, как все — спокойно и безмятежно, готовить себя к взрослой жизни, предвкушая Первую Встречу с Солнцем?

Может быть, в том, что Элла не стала такой, были виноваты и родители, и преподаватели в пансионате. Они с раннего детства осуждали её за цвет глаз, постоянно напоминали об этом и заранее предвещали ей трудную жизнь и негативное отношение жителей Дэнеба. Они желали ей только добра, но чего добились? Элла молчаливо взбунтовалась и из принципа решила остаться такой, какая она есть.

И вот какова была самая большая её тайна, самая огромная. Ей страстно, невыносимо хотелось увидеть Солнце во время восхода. Четырнадцать лет она боролась с искушением, но сейчас, перед самым выпуском, искушение побеждало её.

«Неужели, — думала она, — если я один раз, всего один-единственный разочек одним глазком взгляну на восходящее Солнце, то непременно должно случиться что-то ужасное? Да Солнце меня и не заметит! Разве нет у него других дел, кроме как следить за мной?»

И вот за два дня до выпуска Элла решилась. Перед рассветом она проснулась от звонка будильника. Нужное время она не пропустит: расписание восходов и закатов вывешено в их комнатах на много дней вперёд. Ставни глухо закрыты с вечера, но это пустая формальность: всё равно истинный цвет солнечных лучей не пробьётся сквозь застеклённый купол комплекса.

С колотящимся в ушах сердцем Элла включила свет и, поглядев на часы, начала быстро одеваться. Она была одна в комнате. Девочка, её соседка, два дня назад ухитрилась простудиться — при окружающей жаре это можно объяснить разве что слишком долгим купанием в бассейне… Заболевание — это, конечно, всегда неприятно, но Элле, которой сейчас свидетели ни к чему, это оказалось только на руку. «Я на секундочку, — убеждала она себя, натягивая платье и не попадая в рукава, — я только одним глазком…» И осторожно выскользнула за дверь.

Ей было страшно, хотя она прекрасно знала, что ни одна живая душа в пансионате не осмелится сейчас высунуть нос в коридор. Да, наверное, ещё спят все — ведь летние рассветы бывают так рано…

На цыпочках Элла прокралась к выходу из корпуса, миновала комнаты воспитателей и оказалась на улице. Она поспешно бежала через территорию, вдоль стадиона, спортивных и игровых площадок, мимо павильонов и столовой к внешним воротам. Ей надо вернуться задолго до окончания восхода. Корпуса таращатся на неё слепыми окнами, закрытыми ставнями. «А вдруг кто-нибудь подсматривает?» — обожгла страхом мысль.

Но отступать уже поздно: тяжёлые железные ворота, в которых, впрочем, никогда не запирается калитка, перед ней. Элла толкнула её и вышла наружу. Тревога и страх постепенно уступили место жгучему любопытству. Пансионат расположен в лесу, и в предрассветном тумане по широкой тропинке она спешила выбраться на какую-нибудь поляну. Туда, ближе к востоку, где уже прекрасно и запретно золотится горизонт…

И вот Элла нашла небольшую «проплешину» среди деревьев и густого кустарника. Она находилась на высоком берегу реки. Здесь так красиво! Но ей совсем некогда рассматривать окрестности; Элла была поглощена только предстоящим зрелищем. Поёживаясь от утренней росы, девушка спряталась за могучим стволом дерева, которое, к тому же, утопает внизу в хитросплетении ветвей, травы и листвы. Элла присела на корточки, морщась от росы, что скатывается с листьев ей на шею и плечи. Затаив дыхание, ждала, глядя на противоположный берег реки.

Горизонт розов и ал. Кажется, что всё вокруг замерло в торжественном ожидании — стихли птицы, нет ни дуновения ветерка, точно вот-вот произойдёт что-то волшебное. Элле почудилось, что даже её сердце перестало биться на время.

«Неужели это и вправду случится сейчас? – неотвязно крутилось у неё в голове. — То, о чём я мечтала втайне ото всех, чего жаждала так давно? Неужто я увижу это величайшее и запретное чудо, и мне никто не помешает?»

Ей и верится, и не верится — но ведь не бывает, наверное, так, чтобы Солнце однажды не взошло? Оно вон уже, совсем близко…

И вот... Первый луч, багряно-золотой, озарил восток. Медленно, неразличимо для глаза, но верно, великое светило показалось над горизонтом.

Сколько раз в своих сокровенных снах она видела это! А потом гадала — каков же на самом деле цвет короны восходящего божества? Какой он? Красный, багровый, розовый, оранжевый? А он оказался… он оказался таким прекрасным! Элла проглотила комок, подкатившийся к горлу и стёрла невесть откуда набежавшие слёзы. Дэнеб, Голубой Город, навеки лишён этого зрелища, в миллионы раз более прекрасного тем, что оно — запретное.

Она прижалась к мокрому от росы стволу, почти срослась с ним. Ей казалось, что сейчас должны звучать торжественные фанфары и петься гимны, приветствующие выход Солнца на небо… и, может быть, они действительно звучат сейчас в Санрайзе. Элла всё смотрела на Солнце, смотрела в немом восторге, замечая, что оно постепенно начинает наливаться силой, золотом; вот-вот, ещё немного, и оно оторвётся от горизонта, и как корабль, поплывёт по небу, по дороге на запад…

И вдруг оцепенение отступило, и ужас охватил её. Она не успеет вернуться! Элла осторожно, стараясь не задеть ни одного листика, выбралась из кустарника и стремглав понеслась обратно в пансионат, стараясь всегда держаться в тени деревьев. Заметило ли её Солнце? Нет, не может быть! Она была совершенно неразличима среди веток и листвы. Только бы в пансионате никто не заметил её отсутствия! Только бы вернуться до завершения восхода!..

Элла не помнила, как преодолела всю территорию от ворот до своего корпуса. Она закрыла за собой дверь и тяжело и часто дышала, тщетно стараясь унять бухающее сердце. А перед её глазами всё ещё продолжала стоять точно нарисованная дерзким художником картина: багряный диск, тёплый и мягкий для глаз, встаёт над горизонтом, над рекой, над лесом… и никто во всём Дэнебе, кроме неё, никогда не увидит этой картины.

Продолжение следует...