Ида строит замок. Тёплый, сырой и рыхлый песок струится сквозь пальцы. Башенки не желают стоять как следует и постоянно расползаются, но Ида упорно поправляет и укрепляет их.

«Я построю самый-самый лучший замок на свете, — думает она. — Такой, чтобы стоял вечно. Ему будут не страшны ни волны, ни ветер, а если кто-то решит его разрушить — я не позволю».

Ида верит. Верит, что так и будет. Что когда-нибудь она станет совсем-совсем большой, у неё, быть может, появятся дети, но замок по-прежнему будет стоять. Эта мысль так радует девочку, что она готова кричать о ней на весь мир.

— Мой замок будет стоять всегда-всегда!

Люди вокруг недоумевающе смотрят на неё; кто-то улыбается, но отчего-то очень грустно.

«Они не верят, — понимает Ида. — Думают, что я просто глупая и ничего не знаю. Ну и пусть! Сами они глупые! Мой замок никогда не рухнет, они ещё увидят!»

Она смеётся и бежит собирать ракушки. Белые, розовые и коричневатые, цвета жжёного сахара. Вытянутые, плоские, ровные и шипастые. Словно цапля, высматривающая добычу, Ида ходит по берегу, пока ракушки не перестают помещаться у неё в ладошках. Тогда девочка возвращается к замку, бережно выкладывает добытые сокровища на песок и принимается украшать замок. Вдумчиво и старательно, по десять раз переставляя каждую ракушку.

«Я сделаю свой замок самым-самым красивым. Каждому захочется на него посмотреть и сделать такой же, — мечтает она. — И через десять лет, и даже через двадцать, он будет чудесным!»

День клонится к закату, мерный шелест волн убаюкивает девочку. Веки тяжелеют, мир замедляется, и Ида засыпает, свернувшись клубочком на тёплом песке.

Просыпается с нарастающим чувством тревоги. Что её напугало? Что разбудило? Ида не понимает, мысли пока что сонные, будто ватные. Море плюётся солеными брызгами прямо в лицо. Девочка вскакивает, и понимание произошедшего наконец окатывает её приливными волнами.

Замка нет. Там, где он стоял — гладкий песчаный берег, и лишь хаотично разбросанные ракушки напоминают об утерянном. Девочка берёт одну и проводит пальцем по неровному краю. Этого не может быть. Это неправда, это ошибка, это сон!

Ида зажмуривается так сильно, как только может. Вот сейчас, сейчас она откроет глаза и замок будет на месте, по-прежнему красивый и замечательный. Но нет. Обиженно швыряет ракушку волнам и плюхается на мокрый песок.

— Мой замок рухнул! — кричит девочка в серое тусклое небо. — Рухнул!

По раскрасневшимся щекам стекают слезинки.  Люди вокруг смотрят с сожалением.

«Мы знали, что так будет, — читается в их глазах. — Мы предупреждали!»

Они и правда знали. И правда предупреждали. Ида прекрасно помнит. Но разве легче от этого теперь? Ни капли.

Ида молча смотрит в небо. Солнца совсем не видно, и тучи нависают над ней тяжелой серой массой. Кажется, еще совсем чуть-чуть — и они обрушатся вниз, придавив невообразимым весом её хрупкое тельце.

— Что случилось? — спрашивает кто-то. 

Ида поднимается с песка и видит человека в чудаковатом длинном пальто. В его взгляде нет сожаления, но есть тепло.

— Я построила замок. Замечательный замок, — всхлипывая, рассказывает девочка.— А он… Его смыло волнами.

— Понимаю. Со всеми так было… — незнакомец замолкает, и Ида почти что слышит воспоминания, серыми чайками кружащие у него над головой. — Но это ничего. Ты ведь можешь построить новый.

— Новый? — она грустно пожимает плечами. — Но зачем? Его ведь тоже смоет…  И следующий, и следующий, и все остальные… Это что же, всю жизнь строить, строить и строить заново?

— Но ведь это же и здорово. Всю жизнь ты будешь создавать нечто прекрасное, всё более и более совершенное.

— И всё, что я создам, будет разрушено…

— А что ещё нам остается? Разве можем мы хоть что-то сделать с волнами? Разве можем превратить песок в камень? Единственный выбор, что нам дан — это строить заново, раз за разом, или же сидеть на пустом берегу до самой старости.

Незнакомец в пальто уходит. Ида снова ложится на песок и смотрит, как серое небо светлеет, уступая рассветному солнцу. Затем, смеясь, вскакивает и начинает строить замок. Ещё один замок.