Любовь Тервинская. Теряя Любовь

Наше плотное общение даже через пару месяцев нельзя было назвать ни дружбой, ни, тем более, отношениями. Я не понимал, что происходит между нами, не мог дать этому определение. Но я точно знал, что стоит мне приложить небольшое усилие воли, и я могу совсем не общаться с Соней. Однако меня тянуло к ней, мне хотелось слышать, видеть или просто читать её сообщения…

Такое противоречие в восприятии этой девушки меня настораживало, но, в конце концов, я решил не копаться в себе, а просто прекратить это бессмысленное общение. Зачем мне эти странные взаимоотношения, если они даже к дружбе не ведут? Да и не могут привести, я это абсолютно точно чувствовал. Между нами всегда ощущалось какое-то противостояние, какой-то душевный барьер, что ли, который не сочетается с дружбой.

Спустя месяц своих раздумий я все-таки решил свести на «нет» наше общение и просто перестал выходить с Соней на связь. Она тоже молчала. Но через три недели написала мне с предложением встретиться... Инициатива встречи от неё исходила впервые, хотя она всегда была рада меня увидеть.

Когда пришло её неожиданное сообщение, я держал телефон в руках. На доли секунды у меня перехватило дыхание и мгновенно бросило в пот. Ненавидя себя за столь странную реакцию, я подальше спрятал телефон и решил ответить через пару дней. Таким образом, мне хотелось дать ей понять и окончательно убедить себя, что этой девушке нечего на меня рассчитывать.

Следующие дни я не мог отогнать от себя мысль об удовольствии увидеть Соню. Из-за этого я настолько разъярился на самого себя, что не отвечал ей ещё несколько дней. Сонино сообщение так и повисло без ответа в мессенджере.

Чем, как могла меня «зацепить» девушка, которая явно ко мне неравнодушна и к тому же не в моем вкусе? Тем более у меня есть девочка Алиса. Нам весело вместе и много общих тем... А Соня... Она на меня плохо влияет, она каким-то магическим способом подавляет мое мужское эго, меня самого. Или это не «эго»? Почему так? В очередной раз я загнал себя в тупик вполне логичными вопросами, которые на самом деле тогда не имели вразумительного ответа.

Это теперь я понимаю, что любовь жила во мне, я уже любил Соню, но не чувствовал это. Я разоделся в мишуру современной жизни и задавил Душу булыжниками железной человеческой логики, в то время как моё чувство имело мало отношения к человеческому... Но в этом я разобрался намного позднее... Тогда, когда было будто бы поздно.

 Наконец я ответил Соне. Написал нарочито в бесстрастной форме, что весь в делах, но в субботу собираюсь на футбол и, если она составит компанию, на стадионе можно будет пообщаться. Я знал, что она совершенно равнодушна к спорту, тем более к футболу. Я рассчитывал на отказ, на другое предложение, на что угодно, но она ничего не ответила. Соня прочитала сообщение и больше мне не писала.

Сказав ей между строк о своём равнодушии, я был уверен, что делаю это искренне. Но почему же в момент такого предложения я испытал боль за неё, отправив ответ? Откуда это чувство? Почему оно родилось? Почему я ощутил своё лицо пылающим огнём, будто дал пощёчину самому себе?

Я думал, что после этого сообщения больше о ней не вспомню, думал, эта странная история больше не потревожит. Однако едва уловимая боль, возникшая за Соню, продолжала жить со мной. Я мог находиться с другими женщинами, мог даже в них влюбляться, но Соня... Мое отношение к ней можно было охарактеризовать как «особенное». Особенная девушка. И на этом всё.

***

Прошло шесть лет. Соню я забыл довольно быстро. Изредка вспоминал без лишних эмоций, да и только. Я жил хорошо, даже очень — но это касалось лишь материально-профессионального аспекта. Я стал неплохо зарабатывать, часто путешествовать… А ещё я женился. Мне стало скучно волочить холостяцкое существование, хотелось быть более солидным и степенным. К тому же, я встретил девушку, которая пробудила во мне, как тогда казалось, любовь.

Жену свою я уважал и обожал. Но, как оказалось, не любил. И это я понял через несколько лет совместной жизни. У нас всё было хорошо, но внутри, там, где-то очень глубоко, я чувствовал глубочайшее одиночество рядом с этой женщиной. И это чувство усиливалось пропорционально совместно проведённому времени. Это одиночество и душевная тоска каждый раз углубляли мою сердечную рану, которая в итоге начала кровоточить… Я бинтовал как сумасшедший, пытаясь спасти семью, пытаясь «раскрыть» женщину, которая была рядом со мной, открываясь ей вхолостую и даже помимо своей истиной воли.

 Мой мир был не нужен моей жене. Откровенность и единение душ она считала пошлостью, излишней сентиментальностью. И после очередной моей попытки воссоединить утраченное, рождённое в период нашей взаимной влюблённости, единение душ, она просто перестала меня уважать. Я переусердствовал и пал в отношениях. Она думала, что я неистово любил и ждал любви, но я стал тихо ненавидеть ее, свой дом, свой мир и самого себя. Я отчаянно боролся за семью, а точнее, за свой слаженный жизненный уклад... Хотя по-настоящему он мне и не был нужен.

Я жил этой войной внутри себя, пока однажды не довёл себя до нервного срыва. В больнице, где я лежал, одно обследование потянуло за собой вереницу других... Приехав домой с выпиской из больницы, я не знал, как мне жить дальше со своим неутешительным диагнозом. Хотя я также понимал, что смысла в жизни нет, как и нет в ней любви, в которой я отчаянно нуждался.

Следующий год вспоминается с трудом, все происходило как в тумане. Я почти не работал, только ходил по врачам, брал направления, сдавал анализы и проводил обследования...

Лечился я скорее по инерции, а не потому, что боролся за жизнь. Спустя полгода моего лечения узнал, что жена собирается уходить к другому мужчине. Я даже засмеялся от удовольствия — падение на дно жизненных обстоятельств щекотало самолюбие и доставляло приятную муку. Откровенно говоря, мне было всё равно, я даже ждал, когда она покинет наш бывший общий дом. А она ждала сцен ревности с заламыванием рук. Но этого не произошло, и она уходила даже немного обиженная.

 Я, взрослый самодостаточный мужчина, жил, точнее, существовал, жалея себя, как чужого маленького мальчика, от которого отвернулись самые близкие и дорогие люди. Оставшись один, этот мальчик больше не чувствовал любви и не ощущал себя кому-то нужным.

Тем временем лечение шло, но анализы были все хуже и хуже, и я уже совсем ничего не ждал от жизни. Терапия, которую пришлось пройти, не дала должных результатов. Мне оставались считанные месяцы.

Помню очередной День Рождения. Я сидел в своём кресле уже более двух часов и принимал поздравления по телефону. Закончив затяжной разговор с бывшим начальником, я устало закрыл глаза, и вдруг удалось погрузиться в себя, прикоснуться к своей сути... Мне показалось, что я нащупал очертания своего внутреннего мира, своё «я», почувствовав любовь... Отдалённо-отдалённо... как когда-то…

Я с удивлением обнаружил, что по щеке прокатилась слеза, потом ещё одна, потом ещё... Продолжая сидеть в кресле, я вспоминал свою жизнь, мне захотелось её проживать, впитывать, мне захотелось любить весь белый свет! Но не получалось. Я не мог это ощутить, хотя потребность была, и на доли секунды всплыло это давно уже позабытое чувство. Любовь...

Я подумал, что сегодня день особенный, не такой, как все остальные. И вдруг в голове возникла ассоциация, стала крутиться навязчивая мысль, как птичка, которая прилетела с известием, но не знает, как его донести. «День... Особенный... не такой, как остальные... особенная... не такая, как все остальные...» И вдруг сам по себе перед глазами возник давно забытый силуэт девушки, непонятно как появившейся и исчезнувшей из моей жизни. Как её звали?

Кажется, Соня...

Внутри все встрепенулось. Меня бросило в жар, потом в холод. Я, как истукан, продолжал сидеть, не шелохнувшись, и только прислушивался к ритму сердца, которое стало почему-то биться чаще.

Мне было нечего терять, я открыл социальную сеть и быстро нашёл нашу старую переписку. Восстановив в памяти наше общение, волнуясь, написал ей «Здравствуй...»

Изучив страницу Сони, пришёл к выводу, что она скорее всего замужем. Я напряжённо ждал её ответ, но особенно не возлагая на него надежд.

Соня написала. Она ответила так: «Я проиграла самой себе. Ты всё-таки написал. Здравствуй, Олег».

Мы утонули в переписке — писали друг другу и днём, и ночью. Ни о чём и обо всём. Я видел её другой, я узнавал её заново, мне казалось, это больше не та Соня. Я страстно влюбился в образ этой девушки, женщины. Он жил со мной постоянно. Я с радостью стал просыпаться, чтобы схватить телефон и написать ей или ответить...

Но я не торопился встречаться с ней. Соня была замужем, и я боялся отказа. Боялся не так, как боятся влюблённые, а так, как боится смертельно больной человек. Я не хотел рушить свою любовь, иллюзию своего внутреннего счастья и преображения. Однако мои чувства взяли верх, и через три недели я предложил встретиться. Я понимал, что если она согласится, рано или поздно я должен буду ей все рассказать. И пока даже не хотел думать о том, как это сделать и чего это может стоить. Да, в тот момент я боялся трудностей. Я жил в эйфории и оберегал своё состояние как мог.

Но время шло, и мне стало мало переписки, мне хотелось реальной встречи. Мне нужно было убедиться, что это она...

Встретиться Соня согласилась.

В те считанные вечера мы пережили то, что иногда люди переживают за несколько лет. Мы нашли друг друга. Я понимал, что моё земное чувство к ней только-только начало набирать обороты, но другое чувство, неотделимое от него, жило давно. Я это точно понял. И оно не моё. Было стойкое ощущение, что это чувство кем-то подаренное, оно принадлежало совсем не мне, даже не ей.

За короткое время Соня стала мне близким человеком. Мы «пили» друг друга так, как пьют воду странники после долгого путешествия по пустыне. Рядом с ней было абсолютное счастье.

Но знание своего скорого конца изводило меня. Чем дальше, тем сложнее было признаться, но и тем более жестоким должно было оказаться такое признание. Мне хотелось продлить счастье, мне хотелось любви, но это была обратная сторона эгоизма, а я не мог этого допустить в наших отношениях. Я отчаянно думал, как начать, мучительно выбирал время, день, момент, всё откладывая, пока однажды сама Соня не помогла мне.

Мы пили чай на кухне. Я сидел в своём кресле, она на подлокотнике и моей коленке. Соня говорила о том, что скоро лето и она планирует поехать отдохнуть. Я молча слушал ее. Мое молчание было воспринято ею превратно. И поскольку ее чувства ко мне дошли до такой вершины, когда любое неосторожно сказанное или не сказанное слово, причиняет боль и влечёт за собой обиду влюблённого человека, она с горечью продолжила. И довольно безапелляционно. Соня с вызовом спросила, устраивает ли меня, что она живёт с другим мужчиной. Я ответил коротко и отрицательно. Мой ответ, кажется, удовлетворил её, но, не дождавшись от меня продолжения, она спросила, устраивает ли меня, что его женщина поедет в отпуск с другим мужчиной. Я всё так же ответил отрицательно. И молчал. Она вспыхнула и устроила сцену. Я её понимал, я страдал вместе с ней. Но моя любовь к ней была выше эгоизма и несвоевременной ревности.

Впервые я видел Соню такой рассерженной. Румяные щеки, блестящие глаза, слегка поджатые от обиды губы — всё говорило о её боли и неистовом желании поменять свою и мою жизнь, о её жаркой любви. Она ждала ответ.

Внешне я был спокоен и невозмутим. Но внутри я рыдал и умолял Соню... В горле у меня был комок. Отпив из кружки чая, я наконец пробормотал, что это не простой разговор и что боюсь его последствий.

Я чувствовал, что Соня была готова собрать вещи и уйти. Она жадно и с вызовом ждала от меня оправданий, почему я до сих пор молчу о нашем будущем, о совместной жизни, о её семейной жизни, в конце концов. Но мой ответ её обезоружил:

— Мы не можем быть вместе, хотя больше всего на свете я хочу именно этого.

Молчание было длительным. Я понимал, что она ничего не понимает. Я должен был продолжить, но не мог. Мне хотелось, чтобы она догадалась сама. Она непонимающе, но уже нежно, влажными глазами, смотрела на меня.

— Почему? — наконец еле слышно, по-детски, прозвучал вопрос.

Что тут скажешь? Я набрал воздуха в лёгкие и отрезал:

— Потому что мне осталось жить пару месяцев. А я хочу, чтобы у тебя всё было хорошо, чтобы ты была счастлива.

Потом помню, что у меня всё поплыло перед глазами. Соня становилась всё дальше и дальше, её глаза становились всё больше и шире, она стала что-то кричать, заплакала, и я отключился...

(Продолжение следует!)

Добавить комментарий

Filtered HTML

  • Адреса страниц и электронной почты автоматически преобразуются в ссылки.
  • Разрешённые HTML-теги: <a> <em> <strong> <cite> <blockquote> <code> <ul> <ol> <li> <dl> <dt> <dd>
  • Строки и параграфы переносятся автоматически.

Plain text

  • HTML-теги не обрабатываются и показываются как обычный текст
  • Адреса страниц и электронной почты автоматически преобразуются в ссылки.
  • Строки и параграфы переносятся автоматически.
Image CAPTCHA
Enter the characters shown in the image.