Лучик был нежданным ребенком. Вязка была незапланированная, а моё стремление приобрести «когда-нибудь» щенка русской псовой борзой было крайне неопределенным и шатким. Возник он в поле моего зрения неожиданно и весьма экстравагантно. Иного ожидать от этой собако-личности было нельзя, в чём я убедилась несколько позже, уже при более близком знакомстве.

Спровоцировал нашу нежданную встречу приезд моих давних товарищей на конюшню. Девушка — заядлая собачница — невзначай упомянула, что в цирке родился внеплановый помет борзых щенков и их пристраивают.

—Ты же хотела взять борзую, так съезди посмотри! — убедительно говорила она. — Можешь же и не брать, просто посмотришь, а вдруг кто и приглянется!

Я же в течение нашего разговора все больше проникалась её речами и убеждалась: и правда, почему бы не посмотреть? Я же хотела когда-нибудь завести русскую борзую. А сейчас брать не буду, конечно же. Просто посмотрю. А заведу борзую через полгода. Или через год.

И вот я звоню цирковому ветеринару, а потом и владельцу искомой родительской пары. Вот уже договорилась об очной ставке со щенками. Просто посмотреть, конечно же.

Мы поехали туда вместе с отцом. И щенки, и взрослые собаки сидели в вольерах, засыпанных чистыми опилками. Если взрослые борзые производили шикарнейшее впечатление: крепкие, крупные, чистая шерсть ярких окрасов, то на их фоне отпрыски выглядели лысоватыми крысятами с длинными хрупкими лапами, торчащими под странными углами.

Исходя из своего опыта общения с борзыми, я ожидала от этих собак в свою сторону волны аристократического презрения и вежливого, сугубо кратковременного интереса. В противовес моим ожиданиям, помещение наполнилось восхищённым подвыванием всей своры: все стремились пообщаться со своими хозяевами, да и гости вызвали их искренний восторг. Щенки, одобрительно постанывая, сквозь решётку рвались к нам. Едва я зашла к ним в вольер, то оказалась сражена их слаженной массированной атакой под стягами безграничной любви к человечеству.

Один из троицы должен был остаться в цирковой труппе, а два других предназначались к пристройству новым хозяевам. Персиковый и муругий щенки были особенно активны. Третий, белый в чёрных пятнах ребёнок — тоже парень на выданье — не разделял бурного восторга братьев, хотя очень недовольным не выглядел.

Повосхищавшись собаками, мы направились на выход, взяв пару дней на раздумья. Но вопрос уже был только в том, одного мы щенка берём или двух.

Через день мы решились взять муругого щенка. Мне он приглянулся своей активностью и оригинальным окрасом. Заводчики нарекли его Солнечным Лучиком.

...Прибыв пополненным составом в родные пенаты, я определила его в самую большую клетку. Лучик счёл это непростительной ошибкой. Последующие дни он методично разламывал её и устраивал голодовку, раскидывая по всей клетке мисочки с творогом, старательно замешанным с витаминами. Стоило выйти из дома и оставить его одного, Лучик начинал выть и скулить безнадёжно, громко и неутомимо, умолкая только при возвращении кого-то из людей обратно в дом. Глядя на его тщедушное тельце, украшенное неуклюжими кривыми лапками и тощим хвостом, было сложно предположить, что такие мощные и противные звуки может издавать это несуразное создание.

Свой первый фирменный вопль он представил как раз в день своего прибытия к нам. Когда я извлекла его из машины, первым делом дала познакомиться с ним всем старшим собакам. Луч, смятенный и испуганный, в общем-то, ничего не видел, кроме страшных лохматых туш, которые со вкусом его обнюхивали. В доме, помещенный в клетку, он более-менее успокоился, но его ожидал очередной шок: я понесла его гулять.

За свои четыре с половиной месяца жизни щенок видел только свой вольер и арену цирка, насколько я поняла, он даже никогда не был на улице до этого момента. Я его вынесла и поставила на снег. Луч оглянулся и начал просто орать (да простят меня читатели за такое слово). Орал он истошно и непрерывно, примерно в течение секунд тридцати, на одной тональности выговаривая букву «А». Ему открылся Большой мир.

Когда мы осознали, что клетка уже не может сдерживать этого юного монстра, Луч приобрел право свободного перемещения по всему дому. Он охотно уничтожал весьма относительный порядок в доме и мои нервные клетки. Сразу оценил, что мягкие диваны созданы для возлежания прекрасных борзых собак, а поля и леса — для ублажения их страсти к бегу. Двуногие ему подарены Собачьим Богом, чтобы любить, кормить и восхищаться его, лучиковской, чудесностью: его ярко выраженное самомнение и себялюбие выражалось практически во всех мелочах. Если я брала на работу не его первым — он начинал скулить, биться в окно и двери, а по возвращении в дом меня ожидало множество «сюрпризов» и «подарков», начиная от старательно разгрызенного сапога и заканчивая заминированной комнатой. При том, что в нормальном состоянии проблем с туалетом, в общем-то, не было, но любое «неповиновение» и «недолюбливание» с моей стороны приводило к принципиальному недержанию, которое продолжалось практически до одиннадцати (!!!) месяцев и появления в доме очередного младшенького. После приезда маленького Джона как отрезало: Луч больше не позволял себе ходить в туалет в доме.

Ещё у всех знакомых мне борзых — и мой не исключение — прослеживается исключительная любовь к своему (как они считают) восхитительному тельцу. Любые манипуляции с Лучиком, засчитанные за чересчур грубые, могут вызвать громкий, несоразмерный воздействию визг и страдальческое выражение морды. Разве что слеза не повиснет на ресничке, окаймляющей эти глубокие печальные глаза. Но при этом везде раскладывать свои тощие длинные лапы — это его кредо. Со временем мы научились просто не глядя садиться на занимающую всё пространство дивана собаку (но так чтобы не сломать ему ничего, конечно), а он, соответственно, научился своевременно спасать свои конечности, лишь изредка позволяя себе возмущенный рявк.

Основным, наиболее ярко выраженным, качеством является его безудержная клептомания. Воровством он занимается беззаботно и виртуозно; не выгоды, а искусства ради. Объектами его столь «милой» привычки могут быть как пищевые продукты, так и просто любые вещи. Если говорить про еду, вершиной его гурманских предпочтений является обычное сливочное масло. Масло приобретает способность к мистическому исчезновению в течение пятнадцати секунд, если в комнате находится наедине с одной маленькой пронырливой борзой. Была на столе пачка масла и — хоп! — нет пачки масла. Было масло на третьей полке стеллажа — какое такое ещё масло? После четвертого таинственного исчезновения, глядя на хорошо промасленное собачье рыльце, мы перестали верить в пришельцев с Альдебарана, похищающих наше масло, и просто в принципе перестали оставлять искомый продукт без присмотра.

С вещами у Лучика тоже своеобразные отношения: в совсем нежном возрасте он активно воровал обувь. Все щенки воруют и грызут обувь? Да, многие. Но борзая вносит эксклюзив даже в эту разновидность хулиганства: он стабильно воровал только левую из пары обуви. Предпочтение, конечно, отдавал моей обуви, но на безрыбье годилась любая. Анализ его поведения подвёл нас к проведению опытов по подмене порядка расположения пар обуви и даже создания кучи малы из тапок и сапог, но ничего не смогло сбить юного охотника: он стабильно выбирал левую. До сих пор эта его особенность является одно из наибольших загадок мироздания и не находит разумного объяснения. А я приобрела рефлекс прятать свою наиболее ценную обувь в якобы недосягаемые для собак места. А Лучик — словно в насмешку — принимает вызов и с лёгкостью добывает мои вещи с верхних полок и вроде бы высоко подвешенных пакетов. И если я была нехороша, например, ушла кормить лошадей без него или — не дай Бог! — работать с другой собакой наперёд глубоко обожаемой борзой, к своему приходу я могу лицезреть аристократично развалившуюся на моем диване собаку в обнимку с моей же любимой кроссовкой. И да, ещё это выражение лёгкой укоризны на интеллигентном «лице»: «Как ты могла так поступить...? Но я тебя уже простил, хотя это было непросто». К моему счастью и безграничной удаче, с возрастом он перестал разгрызать украденные вещи. Ну в каких-то особых случаях душевного смятения он может «прочитать» книгу, и если в детстве он предпочитал Купера, то последней жертвой стали «Великие научные идеи» Азимова. Растёт мальчик.

Так же с возрастом он открыл в себе таланты драматического актера и донжуана. Оценив, какое действие на окружающих представителей человечества производят его способности, он начал применять их направо и налево. Как-то мой папа приготовил себе кашу и неосмотрительно оставил её на пару минут на столе. Этой пары минут хватило, чтобы Лучик абсолютно без зазрения совести позволил себе полноценный дневной перекус. Папа просто присел рядом и начал читать борзой длинную и гневную нотацию с переходом на личности. Лучик проникновенно посмотрел на папу, сдержанно изображая раскаяние. Затем положил ему лапу на колено и драматично заглянул ему глаза. Но папа был гневен и, скинув белую лапку мошенника со своего колена, продолжил ругаться. Тут — со слов отца — Луч глубоко вздохнул и покровительственно положил лапу папе на плечо, всем своим видом демонстрируя: «Да, я совершеннейший негодяй. Ну что поделаешь. Все равно каши больше нет». На этом, как я поняла, конфликт был исчерпан, а Луч прощён.

Донжуанство развивалось тоже постепенно. Вначале Луча несколько озадачивал стабильный, пусть и не очень-то насыщенный и разнообразный поток гостей. Потом он открыл для себя прекрасных дам. В категорию прекрасных дам включены все особи женского пола, вне зависимости от возраста и их отношения к собакам. Даже девушки, изначально обладающие страхом перед собаками в общем, через несколько минут знакомства с Лучом тают и то ли в шутку, то ли всерьёз убеждают его переехать к ним жить. В ответ на это кобель кокетливо складывает свои худосочные лапки им на коленки, прижимается белой мордой к их щекам, смешно вскидывает вихрастые уши и, серьёзно глядя им в глаза, продолжает собирать привычную жатву из девичьих сердец, даря намеки на взаимные нежные чувства. Те барышни, которые недостаточно восхищаются его прекрасными миндалевидными глазами и аристократическими манерами, всенепременно попадают в некий «чёрный список», и в следующий их приезд он даже не будет пытаться их обаять, выбирая или совсем новые цели, или демонстративно игнорируя всех с поистине королевским достоинством.

В какой-то момент Лучик открыл для себя и широкую публику. Этот представитель «не дрессируемой породы», как оказалось, дрессируется вполне себе прилично. Спортивный норматив не его конек, ему больше нравятся всякие цирковые элементы, но в работе наибольший восторг вызывает восхищение его персоной. Эта собака способна работать за восхищение и аплодисменты. При пропорциональном возрастании данных составляющих, Луч все больше входит в раж и начинается так называемое «трюковое шоу»: его восторг переходит все границы, и он просто начинает демонстрировать все подряд, что по его разумению способно вызвать позитивный отклик со стороны зрителей. Тут уже господину дрессировщику остается только отойти в сторону и подождать, пока мозг борзой вернется на его исконное место и будет способен что-то воспринимать, кроме благосклонности публики и эйфории от своей безграничной восхитительности. Сказать честно, в этом есть свои плюсы. Например, экономия вкусняшек в работе. Или если приходится его подприжать дисциплинарно (что его сильно расстраивает) достаточно после просто поделать какие-то простые вещи и бурно повосхищаться тем, как гениально он делает. Лучик моментально тает и прощает все моменты недопонимания между нами.

Если верить в реинкарнацию, то в прошлой жизни Луч должен был быть обаятельным воришкой и донжуаном, возможно бастардом голубых кровей. И в этой собачьей жизни он ведет себя соответственно. В общем, с борзой собакой жить иногда трудно. Но почти всегда весело.