Радист Павел Зарянкин очень любил птиц и море. Когда он уходил в свой первый рейс на целых полгода, его любимая девушка Катя, зная об увлечениях друга, записала на кассету голоса малиновки, соловья, крапивника, иволги и других пернатых, обитающих в ближайшем лесу, и подарила её Паше. 
Судно называлось "Капитан Иволгин". Экипаж подобрался молодой, старше сорока был только капитан, Лев Макарович, старший помощник Тит Иванович и боцман Алексей Саныч. 
Первое время Павлу было некогда вспоминать ни о девушке, ни, естественно, о кассете. Но вот по прошествии двух благополучных месяцев плавания Паша вдруг затосковал по дому. Простой деревенский парнишка полюбился всему экипажу. Напарник Павла не мог нарадоваться на приятеля — трудолюбивый, спокойный, дружелюбный, он старался не подводить Володю, не раз выручал его. Они познакомились только на корабле, но уже через несколько дней стали друзьями. 
Однажды утром радист Владимир Анисимов разбудил Павла, чтобы отправить его на вахту, а самому хорошенько выспаться. На столе лежала кассета, подарок невесты, и Паша захватил её с собой — всё равно дел не так много, можно будет наконец послушать пение птиц... 
Солнце начало медленно подниматься из-за горизонта, и старший помощник капитана, Тит Иванович, проснулся с его первым лучом. Из-под одеяла вылезать не хотелось, будильник ещё не сработал, и вдруг он уловил краем уха заливистую трель соловья. 
—Эк, щёлкает коленца, как семечки! — восхитился Тит Иванович, не торопясь открывать глаза. 
К проникновенному пению славного российского птаха присоединился грубоватый стук дятла, нежный голосок горлицы, треньканье иволги. Концерт прекрасно дополнял шум лесного ветра в вершинах деревьев. 
Тит Иванович вслушивался в это чудесное пение, не желая даже пошевелиться. Зазвенел будильник, и старпом сердито хлопнул по нему рукой. Часы жалобно звякнули. Протирая глаза, Тит Иванович спустил ноги на пол — и вдруг с немалым разочарованием понял, что он находится не на даче в Репино, а в своей собственной каюте на судне "Капитан Иволгин". Однако птичий концерт продолжался! Вот тут-то и понял старпом, что это ему не приснилось! Это открытие повергло его в изумление. 
—Ничего не понимаю! — пробормотал Тит Иванович. 
Наспех одевшись, он вышел в коридор, где разговаривали капитан и боцман. Лев Макарович был в не меньшем удивлении, чем весь экипаж. 
—А вот опять иволга поёт! — сказал Алексей Саныч. 
—Кажется, галлюцинация приобретает массовый характер! — капитан не скрывал недоумения и лёгкого волнения. 
—Вы тоже слышите?! — спросил старпом. 
—Конечно! Этот концерт и разбудил меня. Что это может быть?! 
До завтрака вся команда говорила только об одном. Песни птиц закончились так же внезапно, как и начались, но буквально через минуту всё возобновилось. 
Володю тоже разбудили соловьиные трели. Сдерживая смех, он добрался до радиорубки и увидел, что Паша, ангельски улыбаясь, дремлет, уложив голову на руки. Тут же стала ясна и причина переполоха, царившего на борту: Павел забыл отключить внутреннюю связь, и теперь птичий концерт транслировался по всему кораблю! 
Громкий неудержимый смех заставил Пашу вздрогнуть и пробудиться от сладкого сна. 
—Ты что?! — спросил он согнувшегося пополам приятеля. 
Тот, будучи не в состоянии разговаривать, указал пальцем на горящую кнопку внутренней связи. Павел всё понял, выключил кассету и схватился за голову. 
—Что же теперь будет?! 
—Что будет? — переспросил Володя и снова покатился со смеху. — Да ты весь экипаж уже поверг в состояние шока, вернее, не ты, а твои птицы... Идём, покайся капитану... Ну, братец, насмешил! 
Тем временем команда уже собралась в кают-компании и за обе щёки уплетала завтрак. Птичий концерт незаметно прекратился, но мало кто обратил на это внимание. 
Вдруг в коридоре раздался гомерический хохот, и в кают-компанию ввалился, чуть дыша, Володя. Он тащил за собой перепуганного Павла. 
—Лев Макарович, разрешите обратиться, — стараясь стоять прямо, отчеканил радист. 
—Разрешаю, — ответил капитан. — Обращайтесь. 
—Вот... Павел... Концерт... Птицы... 
И Володя опять согнулся от смеха, вытирая слёзы. Весь экипаж тоже стал посмеиваться. 
—Не понимаю! — немного повысил голос Лев Макарович. — Павел, объясните наконец, в чём дело?! 
Вконец убитый раздражением капитана, Паша залепетал: 
—Лев Макарович, простите за концерт. Я случайно нажал внутреннюю связь... Девушка подарила кассету... Я люблю птиц... Очень скучаю по дому... Простите... 
—А-а! — капитан наконец понял, о чём говорит радист. — Так это была кассета?! 
Дружный хохот потряс воздух. Павел почувствовал, какой переполох поднял подарок Катерины и смутился ещё больше. 
—Лев Макарович, вы не сердитесь, пожалуйста! — горячо заговорил Паша. — Простите! Я так виноват... 
—В чём же вы виноваты? — удивленно спросил капитан. 
—Так все же про массовые галлюцинации подумали... 
Лев Макарович рассмеялся. Ему стало жаль радиста, и он поспешил успокоить Павла. 
—Хорошо. Я вас прощаю и даже не сделаю замечания. Однако теперь к вашим обязанностям присоединится ещё одна. 
—Какая же, Лев Макарович? 
—Догадайтесь. 
Паша задумался. 
—Выключать внутреннюю связь? 
—Нет, не то. Теперь каждое утро вы будете включать свою кассету... в качестве будильника! И именно по внутренней связи!.. 
Павел в недоумении смотрел на капитана. 
—Понимаешь, сегодня утром мне показалось, что я нахожусь дома, а не в Средиземном море! — поделился с ним Лев Макарович. 
—И мне тоже! И мне! — раздались голоса. 
—Признаться, это самый лучший будильник! — подхватил Тит Иванович. 
Команда единодушно приняла предложение капитана, а Паша, сконфуженный и потрясённый "соломоновым решением" Льва Макаровича, с миром сел завтракать... 
С того дня Павел получил возможность совмещать приятное с полезным: каждое утро он слышал птиц, а экипаж просыпался в прекрасном настроении...