Помню, я лежала в постели, погрузившись лицом в подушку, одеяло где-то змейкой спряталось в ногах. Отнюдь, я была не с мужчиной. Его среди белого дня украла у меня судьба, а может, я сама закрыла за ним двери. На мне хорошо сидело короткое ночное платьице на бретельках, которые спадали по моим обнаженным плечам якорными канатиками. Я осознавала умом, всем своим нутром — в этой спальне я не одна, за мной «крадется» моя тень, со мной дышит в унисон моё тело, на одном моём крыле плакала ночь, на другом улыбался день.

—Как тебя зовут? — выкрикнула я женским сопрано в темноту.

—Душа, — всколыхнулись её пересохшие уста и в одно мгновение плотно сомкнулись. Под кожей что-то шелохнулось, что-то загудело в области сердца. Даже я, такая закалённая солнцем, которое всходит и никак не может взойти, не смогла раствориться к полному моральному спокойствию.

—Почему ты плачешь?

—Разве я плачу? — всхлипывая и обтирая слёзы, она заморгала ресницами.

Боль поднималась из середины, такая острая, как бритва, настолько быстро её потоки затекали в щели разбалансированных систем, что можно было потерять сознание.

—А как тебя зовут?  — обратилась я к свету.

—Я та самая Ангел из утонченных полотен Леонарда да Винчи, и я твоя совесть.

—Ммммм... Моя совесть чистая, сплю я спокойно, без гладиаторских боев, а вот душа, свернувшись дугой, как кошка, кровоточит раной...

Голос на секунду замолчал, сдерживая вечность...

—В божественном мире нет привычного для человеческого глаза зрения. Там, в глубинах неосознанного, рождается высокочастотная энергия любви, из которой материализуется человек. «Сначала было слово, и слово было у Бога и слово было Бог». Каждую из этих ипостасей Бога как Отца, Сына и Святого Духа олицетворено в видимом бытии. Я, как неотъемлемая часть любви не чувствую никакой боли.

—На, посмотри в зеркало.

—Ох, — удивилась Ангел. — Вот эта согнутая женщина с палкой в руке — моя сестра-близняшка?!.

Стрелки часов сделали еще один оборот вокруг оси, и наступила полночь. Я находилась в состоянии невесомости по другую сторону звуков. Печаль и радость слились в прекрасном молчании. Кто-то во второй раз погладил меня по волосам, очень деликатно, очень мягко, не касаясь физически талии, положил на спину. Мир перед глазами верх дном перевернулся. Я пыталась несколько раз собрать пальцы в кулак, всячески хотелось проверить, что органы чувств действуют, что это не дымка — тщетно, вся подвижная масса занемела. Вдоль меня плавали какие-то шарики, огненно-желтые, сливающиеся в форму пирамиды. Именно такой геометрический вид создавал сильное информационное поле. Под внешней оболочкой меня точно не было, я как будто наблюдала за собой со стороны. Действо чрезвычайного дало старт второму дыханию, от триумфа чувств мою грудную клетку распирало, а мозг, посылая импульсы организму, рисовал в своем воображении вертикальную ось координат, которая идет вверх от нуля к бесконечности. Я поняла, в материнском лоне время останавливает свой шаг, расстояние теряет свое назначение, христианского понятия «мученик» не существует, что жизнь — это больше, чем физическое начало, больше, чем визуальная природа. В этот момент залитые темнотой глаза поневоле раскрылись. «Отче, сущий на небесах» — это же ты, моя золотоволосая Ангел. Свет, идущий из глубин веков, поборол тьму. Ничто так не пугает, как духовная слепота. Ничто так не разрушает человека, как апатия. Душа вошла в тело как во временное жилище извне, заполнив собою все пространство, где она как дирижёр, сознание как исполнитель, Ангел как поводырь — триединство зазвенело в едином аккорде.