Героиня нового номера «Силы Красоты» — удивительный человек.

Знакомьтесь: Евгения Хазанова. Пианист-импровизатор, композитор и аранжировщик, театрально-музыкальный режиссёр, автор пяти мюзиклов и более двухсот песен.

—Здравствуйте! Расскажите, пожалуйста, с чего всё началось?

—Здравствуйте! С чего началось? С папы-мамы, конечно. Родили на свою голову музыкального человека. Мой старший брат занимался музыкой (из-под палки), а потом в одиннадцать лет случайно сломал себе ногу, поэтому лежал дома и скучал. И вдруг он мне говорит:

— Подойди к пианино и поиграй мне, а то скучно...

— А как я тебе буду играть? Я же не умею.

— Я тебе буду петь, а ты играй то, что я пою!

Он начал петь, а я стала под его голос нотки подбирать. С этого всё и началось. А мне было тогда всего четыре года. Мы с братом просто так развлекались.

А потом его учительница музыки (по телефону, случайно) услышала, что и как я подбираю (в четыре-то года!), схватила меня в охапку, и с пяти лет я уже училась в музыкальной школе как особо одарённый ребёнок. Тогда всех детей брали только с семи, а меня взяли на подготовительный курс в пять лет, и к семи годам я уже играла программу второго класса.

Дальше — больше. Музыкальная школа, первый ВИА-ансамбль, свои песни и т.д.

Потом Джазовый Клуб, Клуб Авторской песни (КСП) и работа в Ленконцерте с 18-ти лет как концертмейстера и руководителя ВИА.  Дальше — встречи с артистами, гастроли, и т.д., и т.п.  Тоже много воспоминаний, но это уже для мемуаров.

Потом я закончила Музыкальное Джазовое училище в Питере (3 факультета сразу: аранжировка, джазовое фортепиано и вокал), а потом захотела как-то связать музыку с театром, и поняла, что надо поступать в Театральный Институт (в ЛГИТМиК). Это стало мечтой. Но я не могла сразу решиться на это, и потому, сначала туда поступили многие мои ученики (у меня тогда уже были 2 музыкально-театральные студии, взрослая и детская), а только потом я сама. И наконец-то я связала музыку с театром на  музыкальной режиссуре. Кстати, многие песен были написаны именно в ЛГИТМиКе.  

Потом я шесть лет преподавала свой собственный курс «Педагогическое мастерство» в трёх творческих ВУЗах Питера, работала ассистентом профессора и музыкальным режиссёром.

Потом (по разным причинам) мне пришлось уехать из Петербурга (который я очень люблю!) вместе с дочкой. Она поступила учиться в Бостон, а я начала там работать.

Теперь живу на две страны и в обеих странах занимаюсь любимым делом.

В Бостоне работаю в «Бостонской Консерватории» и в знаменитом джазовом «Беркли-колледже», занимаюсь мюзиклами, как коуч-педагог и концертмейстер. И ещё играю частенько в других местах: в балетных театрах, вокальных, инструментальных и танцевальных студиях, иногда в больших отелях как лидер-пианист (что мне особенно нравится) для богатой публики.

В Бостонской Консерватории есть один главный режиссёр и несколько вторых. Я — один из таких вторых. Мы занимаемся отработкой кусков мюзиклов, а главный потом всё это собирает воедино. И вот так каждые полгода мы выпускаем по классическому мюзиклу. Я уже принимала участие в шестнадцати классических мюзиклах. Это интересно, и мне это очень нравится. Ну и я им нравлюсь, т.к. давно знаю и легко играю по слуху все главные темы всех мюзиклов. Для них это, оказывается, классика, а у нас это был запрещённый джаз. Я все темы знала (ещё в джаз-клубе «Квадрат» в Питере), но не знала, откуда они. Теперь знаю! Играю всё, как говорится, «из-под волос», это значит — что слышу, то играю. Я — акын (что слышу, то пою). Поскольку я давно уже сама стала композитором-аранжировщиком, то для меня это не проблема.

А ещё я на многих percussion играю, но больше всего люблю рояль и... саксофон. Саксофон лежит у меня под роялем (дочь играла на пианино, пела и начала учиться играть на саксофоне в Питере, а в Бостоне забросила это дело и стала танцевать), а сейчас я пытаюсь играть на этом саксофоне и на кларнете (мне кларнет подарили недавно, на день рождения). Мечта есть — научиться играть на них хорошо! Только времени совершенно нет. Не так давно купила духовое пианино, развлекаюсь на нём как на саксе, там клавишная аппликатура, а принцип  духового инструмента. 

— Чудеса техники…

— Нет, уже давно не чудеса. Сейчас оно у каждого второго пианиста есть.  Очень хороший инструмент, мне нравится.

Недавно увидела в Питере индусов, которые выступали в парке. Дуют в свои трубочки-дудочки, и так легко и здорово играют... Подхожу:

— Меня научите?

— Научу!

— Продайте мне такую пан-флейту!

Он вытаскивает маленькую фитюльку, сувенирную. Я говорю:

— Нет, мне сувенир не нужен. Вы мне профессиональную продайте.

Сторговались, продали! Теперь учусь и на ней играть. Одно время она была у меня в Питере, а потом я отвезла её в Бостон. Теперь развлекаюсь с ней там на джазовых гигах.

Я родилась и выросла, можно сказать, в «Ленинградском Диксиленде», а точнее в «Невской Восьмёрке», которая потом почти вся перешла в «Ленинградский Диксиленд». С семнадцати лет я там «пасусь». Мой «крёстный папа» — Владислав Панкевич, пианист. Я всё брала у него «с рук». Меня учили и такие «киты», как Эдуард Москалёв, басист, которому я всегда буду благодарна. Именно он научил меня писать красивый бас. А что такое бас? Это не только основа аккорда, но ещё и красота мелодизации! Надо и мелодию баса написать так, чтобы она была интересной и каждый раз как бы новой. Очень много разных приёмов на басу. Я это очень хорошо знаю благодаря Эдуарду Москалёву. И мне это очень помогает в моей работе аранжировщика. Владислав Панкевич, пианист, который не то чтобы меня учил, а я всегда сидела сбоку и впитывала его манеру игры, но у него рука была… полторы октавы брал! А у меня крохотная ручка, я одну-то еле беру. Ну, свою технику и изобрела. Но принцип игры Влада у меня остался в руках навсегда.  И я ему за это очень благодарна.

А пианист и вокалист Аркадий Мемхес учил меня дышать и петь чакрами. Он и сам играл (и пел) как Армстронг, но только на пианино, а не на трубе.  Потом он тоже уехал в Америку, с женой и маленькой дочкой. Там он много выступал, играл на пианино и пел. Но, к сожалению, он потом ослеп (от болезни) и умер. А дочь у него потрясающе талантливая, музыкант и художница. Играет на пианино и... на трубе, и поёт. Ей уже больше 20 лет. Она с детства всех поражала своим голосом. В 3 года она уже выступала с папой Аркашей в Питере в Театре Эстрады, пела как Элла Фитцджеральд, поскольку с детства слушала Эллу, а не песенки «Крокодила Гены». И рисует она здорово, ведь её мама — художница.

А в «Ленинградском Диксиленде» и сейчас все очень интересные музыканты. Я часто прихожу в «Диксиленд», когда приезжаю в Питер, все обнимаемся, целуемся, все друг друга очень любим до сих пор. Я же их воспитанница, «дочь полка», хотя и Влад, и Эдик, и Аркадий, и многие другие музыканты уже умерли, к большому сожалению, но многие ещё живы и бодры. И дай им Бог долгих творческих лет!

— Расскажите о своих мюзиклах, пожалуйста!

— У меня есть пять своих мюзиклов. Я всё-таки композитор и аранжировщик. Теперь я уже не боюсь  сказать, что я — профи. А вот раньше боялась.

— Почему?

— Ну, как вам сказать… Нам в России тогда не давали особо развернуться, нам не нужны были лидеры, наши начальники предпочитали, чтобы мы сидели и молчали, поэтому я боялась самой себе признаться в том, что талантлива. А в Америке мне в открытую сказали, что талант есть и, мало того, предложили его сразу же реализовать, чему я очень рада и с большим удовольствием это делаю.

Я работала на студии (около Беркли) лет восемь или десять со своими песнями, записывала их на диски на английском (со своими студентами), пока меня случайно звукооператор Крис не спросил, кто пишет мне аранжировки и кто писал партию баса.

— Я писала партию баса, — отвечаю.

— Сама?! А барабаны?!

— Я писала, на клавишах, я ещё аранжировщик.

Он протягивает мне свою руку и жмёт мою.

— Молодец!

Думаю: «Ну а дальше?». Один из наших известных композиторов мне уже давно сказал, что я многих наших мужиков-композиторов «умыла», но это ничего не изменило в моей жизни в Питере.

А в Бостоне, в этой студии, звукооператор, который сам ещё является и аранжировщиком, сказал мне, что меня надо познакомить с  их  директором.

— А кто у нас директор? — спрашиваю.

— А вот он ходит…

Я смотрю — высокий худой мужчина, которого я видела много раз, очень просто одетый, он мне всегда говорил: «Hello!» и шёл дальше… Оказывается, это директор студии! Нас познакомили. Директор мне предложил придти к нему на мастер-класс и показать свои песни. Мастер-класс проводился очень просто: платите 5  долларов, показываете своё произведение, а он его тут же правит, если есть смысл. Заплатила я эти 5 долларов, взяла песню, у которой уже был перевод на английский, добавила русский вариант, подстрочник английский, минусовку, плюсовку, принесла всё это и сказала:

— Могу сыграть живьём.

В кругу в классе сидело человек двадцать лет 18-25. Сижу среди них и понимаю, что мне скучно, потому что они еле поют, еле играют, еле дышат. Когда дошло дело до меня, я дала директору тексты (русский и английский), поставила минусовку и спела песню. Директор выслушал и сказал:

— Так… Все свободны. А  Вы (Штирлиц!) останьтесь!

Я осталась. Он стал меня спрашивать:

— Ты — профи?

— Профи.

— Это и видно… Ты откуда?

Я рассказала ему про себя. Он сказал:

— Давай я буду тебя продвигать? Я сделаю на тебе деньги. Согласна?

— Согласна.

— Тебе имя, мне деньги.

— Ну, если немного и мне подкинете — не откажусь.

— Немного подкину, но в основном деньги будут мне, учти. Я продюсер.

— Согласна!..

Вот так я и познакомилась со своим продюсером. Он сказал, что я — готовый композитор для кино, мелодичный и драматургичный, и в моих песнях всегда есть соответствие текста и музыки, что определяет понятие образа.

Сейчас мы пишем диск с американскими певцами, записали уже семь моих песен, готовим ещё парочку — и отправляем диск в Голливуд. Понятное дело, что успех — это всегда  50/50, кто как воспримет, кто-то и слушать не станет, а кому-то понравится — и музыку возьмут для фильма. Тогда будет здорово! Пока что просто интересно, я даже и не мечтала, что смогу побыть даже где-то рядом с Голливудом.

— Какие задачи ставите себе в Петербурге?

— Когда приезжаю в Петербург, постоянно делаю концерты летом, собираю своих учеников и молодых артистов, с ними работаю обычно с мая до сердины августа, а уже в конце августа даём концерт или спектакль. И так уже двадцать лет. Мне однажды сказал один редактор на «Радио России», который постоянно берёт у меня интервью:

— Я на тебе эксперимент поставил, сколько ты так выдержишь — жить в таком режиме, без отдыха, на две страны?!

Так двадцать лет и живу — между Питером и Бостоном. На вопрос о том, где я живу, обычно отвечаю: «В самолёте». Ну правда, получается, что каждые три месяца я  летаю!

С сентября по середину декабря я преподаю в Бостоне. С середины декабря до середины января — сессия, и я свободна, еду в Питер. Здесь даю мастер-классы и готовлюсь к летнему концерту в августе, в Питере. Потом возвращаюсь в Бостон, работаю с середины января до середины мая. А с середины мая опять улетаю в Питер до сентября.

— Я знаю, что Вы являетесь автором мюзикла «Ты не сможешь остаться, Франсуа Вийон». Расскажите о нём, пожалуйста.

— Да, «Вийон» — это моя притча во языцах… Он «родился» в 1991 году, его должны были в Питере ставить, я два года уговаривала главного режиссёра театра «Балтийский дом» В. Тыкке дать мне возможность поставить у него мюзикл, наконец-то уговорила, что мой мюзикл будет там идти, но в это время я повезла дочку учиться в Бостон… Пришлось «Вийона» на время отложить. Его в Питере тогда не поставили, но я сама смогла его издать, полностью написала и аранжировала, это полностью моё детище. Впервые я поставила этот свой мюзикл в Питере,  в 2003 году, 16 января, в Театре Эстрады. Отзывы в прессе были отличные!

Меня все спрашивают про название: остаться где — в Америке или в России? Не в Америке и не в России. Ты не сможешь остаться в том месте, в котором сейчас находишься, если ты настоящий Творец. Это произведение о различных слоях общества, о жизни талантливого человека, родившегося не в том времени, и не в том месте. Родившись дворянином, Вийон оказался волею судьбы среди бандитов, потому что в 21 год он закончил Сорбонну (дело было в XV веке), но на выпускном вечере приревновал свою любимую женщину к своему профессору, который действительно увёл её у него. В драке профессор был повержен, а Вийона посадили. И потом, с таким пятном на биографии, его никто не брал ни на какую работу. А кушать-то хочется! Так он попал в банду. Там Вийон долго находиться тоже не смог, поскольку он был умным, начитанным человеком, пишущим стихи… Так и прыгал между королями и ворами всю жизнь, пытаясь «найти своё место под солнцем». В общем, история вечная, но с кучей его личных «приключений». Его ведь 4 раза вешали, но так и не повесили, всегда миловали в последнюю секунду (по разным причинам). От одного этого с ума можно сойти!

Франсуа Вийон — человек, который «заблудился» в силу обстоятельств, который неправильно пронёс по жизни свой талант. У нас таких много. В «Вийоне» я пишу о том, что свой талант надо суметь пронести через всю жизнь достойно, а не лишь бы как! Ты ответственен за него! Нельзя его тратить лишь бы на что, но и нельзя его не реализовать. Талантом нельзя пренебрегать, он отомстит, он изнутри может задушить. Это божий дар! Но реализовывать его надо достойно, а не лишь бы как и лишь бы с кем.

Когда я прочитала стихи Вийона впервые, то была потрясена. Конечно, разница стилей переводов заметна, я ведь читала по-русски (он переведён на 15 языков мира). Но дело даже не в этом, а в том, что вопросы, которые он поднимал, актуальны до сих пор, и что XV век, что XXI — разницы никакой. Проблемы те же! Поэтому мой «Франсуа Вийон» — актуален и сегодня.

Теперь «Вийон» уже переведён на английский, будет издаваться на двух языках. Готовим книгу.

Моя большая радость и счастье — это то, что я дала творческую жизнь многим молодым артистам мюзикла, ибо с моих мастер-классов началась их карьера, как в Америке, так и в России.

В Америке — это замечательные Джордан Хант и Стейси Кебедж, которые сейчас уже работают в мюзиклах в Нью-Йорке и в Канаде. Они были первыми исполнителями дуэта из «Вийона» на английском. Запись их дуэта есть в интернете. В России тоже многие артисты, с которыми я начинала работать, уже задействованы в мюзиклах. Это Алина Атласова, Олег Колабаев и другие. Алина и Олег — прекрасные артисты, и я их очень люблю. 

Я работала со многими певцами в Питере, и с солистами, и с ансамблями, например с нашими певцами из «Петербургских Баритонов» — с Александром Пахмутовым, Сергеем Зыковым, Петром Захаровым. Я их всех очень люблю. Сергей даже играл в моих «Окнах», в моём камерном мюзиле, который шёл несколько лет на камерных сценах Питера, например, в «Бродячей Собаке». А c Александром мы записали целый CD-диск моих песен. И многие другие певцы также пели и поют мои песни: Михаил Луконин (который недавно трагически погиб), Наталья Сорокина, Марина Яковлева,  и  многие другие. 

— А кто пел Вийона в русском варианте?

— У меня тогда на премьере в Питере, в 2003 году играли 8 человек. Вийона пел Сергей Савченко, уникальный вокалист, знаменитый артист мюзиклов, который в своё время сыграл и Христа, и Иуду в театре «Рок-Опера», что меня потрясло, и я предложила ему сыграть Вийона.  Эта роль Сергею очень нравилась. К сожалению, сейчас его уже нет в живых. Но он успел отлично сыграть Вийона, и я сделала запись этой премьеры. Она тоже есть в интернете.

Когда я поставила этот мюзикл в Бостоне, это было в память о Сергее, потому что он был чистой воды Вийоном, так же, как и я.  Я тоже мечусь между Россией и Америкой и нигде не могу остаться. Мне хорошо и там, и там.

— Спектакль про Вийона продолжает жить?

— В Бостоне (и не только там, но и в других городах Америки) есть русские театры. Недавно русский театр из Бостона («Театр на крыше») приезжал в Питер и показал несколько своих спектаклей. Это отличный театр, который я очень люблю. Его создала новгородская актриса Людмила Старобинец, которая была профессиональной актрисой, а в Бостоне стала отличным театральным педагогом и режиссёром театра. Она воспитала своих артистов «с нуля» (и детей, и взрослых), и за 20 лет в этом театре образовался сильный костяк хороших актёров. На этот театр работает вся её семья. А сын у неё — просто талантище!

Я захотела сделать радиовариант «Вийона», и мы это сделали. А потом артисты, которые делали радиоверсию, сказали:

— А может, нам попробовать это сыграть на сцене? Так интересно, столько разных ролей…

И мы сделали спектакль по принципу Мейерхольда и Райкина. Я придумала такой ход, чтобы каждый человек играл по 4-6 ролей, как это и было у меня в «Вийоне» и в Питере, но только с ещё большим количеством ролей. Я убрала половину текста, и мы вчетвером (четыре взрослых человека) на четырёх стульях сыграли «Франсуа Вийона» на сцене этого театра «На крыше». Поскольку не было декораций, мы сделали всё очень просто — взяли две вешалки, на которых висели на «плечиках» костюмы. Они стояли сзади на сцене. На глазах зрителей мы надевали разные плащи и становились другими героями. Принцип был простой — разные по цвету плащи и шляпы на чёрном трико. Плащей было очень много, я купила разные ткани и шляпы им под цвет. Первым же спектаклем мы окупили весь гардероб. Я сказала зрителям:

— Не смотрите на лицо. Смотрите на плащ. Какой плащ надет — тот герой и говорит.

И зрители очень быстро восприняли эту игру. А песни звучали в записи питерской постановки 2003 года. Живьём пела только я сама, «Молитву» Вийона.

Актёры — одному было 80, другому 60, третьему 50, четвёртому 70 лет. Одна из участниц спектакля — поэтесса Нина Басанина, 80 лет, была просто потрясающая. И я среди них «затесалась» в качестве Франсуа Вийона, автора, режиссёра и композитора. Кроме главного героя, я играла ещё двух женщин «лёгкого поведения». На сцене — четыре стула и один маленький столик с четырьмя кружками, а ещё те самые вешалки с плащами и шляпами. И всё! Остальное дело только в тексте, акцентах, смене плащей и шляп, и всё это на четырёх стульях, которые превращались то в кровать Короля, то в окно церкви, то в  стулья, то в троны, но явно в разных местах.

Народу был полный зал, все остались очень довольны. Написали о нас очень хорошую статью. Мы будем играть этот спектакль ещё не раз, только в более  усовершенствованном варианте, скорее всего, следующей весной. Сейчас у меня  новый проект в другом театре и многое другое. Так что дел хватает. А кроме этого, ещё есть и работа в Консерватории и в Беркли, которую я очень люблю. И на всё это нужно время!

У нас очень многие люди разорваны пополам. Настоящий творческий человек никогда не сможет осесть «на блага», его всё время что-то будет шевелить изнутри, ему всё время будет чего-то не хватать. Поэтому постоянные поездки, гастроли — это уже норма. И этого уже хочется. Дорога зовёт, зовут разные города. Я люблю «пробовать» разные инструменты, люблю петь в разные микрофоны. Мне интересно опробовать разные сцены в разных залах, в разных городах, в разных  странах.

— В каких именно?

— В России, в Америке, в Германии, в Израиле. А планирую выступить во всех городах, где живут мои друзья, которые могут организовать концерты. Разговор идёт об Англии, о Норвегии, о новых концертах в Германии и Израиле,  в Америке и в  России. Но пока это только в планах.

— Как получилось, что Вы перебрались в Штаты?

— Я поехала туда в сорок лет с семнадцатилетней дочкой, она поступила в Университет в Бостоне. А я себе сказала, что если не буду там музыкантом, то через год уезжаю обратно. Но уже через 8 месяцев нашлась музыкальная работа. Мне дали работу в детской балетной студии, потом в Бостон-Балете, а потом уже в Бостон-Консерватории, в которой я работаю до сих пор и которую очень люблю. Потом я попала в другие университеты, где есть музыкальные факультеты, включая Гарвард, а потом уже попала и в Беркли. Куда уж выше? Беркли — это знаменитый на весь мир джазовый колледж. А недавно его обьединили с Бостонской Консерваторией. Как музыкант, там я реализована полностью. Как режиссёр — меньше, поскольку работаю как второй режиссёр, как коуч-педагог, ну и как концертмейстер. Здесь, в Петербурге, больше возможностей для меня в плане театральной режиссуры и педагогики. Но пока меня особо тут не пускают. Всё упирается то в деньги, то ещё во что-то.

— Расскажите, пожалуйста, про города Америки, где Вы были!

— Я покаталась по обоим побережьям Америки, за двадцать-то лет! Я живу на Восточном побережье, там где Бостон, Вашингтон, Филадельфия, и др.  Везде, где живут русские люди, выступала, даже в Канаде. Была и на Западном побережье, в Калифорнии, в Лос-Анджелесе была (сам город мне не понравился), в Сан-Франциско была (очень красивый город), и в Сан-Диего (хороший городок, но там очень жарко). Сан-Диего самый южный город. И он вечно горит. Каждое лето там пожары. У жителей огромные страховки, и каждый год они переезжают в другие дома. А вот в Сан-Франциско я просто влюбилась! Там здорово! Но это очень дорогой город, дороже Бостона и Нью-Йорка. Ну, Восточное побережье я уже почти всё объездила.  Вот в центре пока не была (в Техасе), и в Чикаго не была, пока!

Бостон находится на севере Америки. Там почти такой же климат, как и в Петербурге. Там бывают такие снега! Зимой я езжу с лопатой в багажнике, иногда откапываю машину. Бывает, что по самую крышу заносит. Климат там такой по той причине, что хоть город располагается и на юге, на уровне Баку, но там океан рядом, и там бывают серьёзные шторма. Океан – это вам не Финский залив! Океан многое диктует в атмосфере жизни, особенно на побережьи. А в Америке океаны с двух сторон. И хоть они совершенно разные, но это океаны, а не моря, и не заливы. Это серьёзно !

Недалеко от Бостона, в полутора часах езды на машине, есть прекрасное местечко, которое называется Кейп-Код. Это курорт, любимое место семейства президента Кеннеди, и не только. Там проходит Гольфстрим, тёплое течение! Кейп-Код — это  большая песчаная коса (около 150-200 км),  которая выдаётся далеко в океан, а посредине её — русское селение. Там отдыхает очень много русских. А на самом конце этой косы — «Голубой город»… Местные артисты устраивают там потрясающие шоу…

К тому же, в этом месте океана прыгают киты и проводятся морские прогулки именно для того, чтобы полюбоваться ими. Очень интересно… Когда огромная туша рядом с твоим корабликом выпрыгнет… только и думаешь, как бы он хвостом кораблик не задел… Страшно… Но они умные, никаких инцидентов никогда не было. Их там подкармливают, и когда киты уплывают, то похлопывают себя ластой, просят аплодисментов, как артисты.

А когда сходишь с этого кораблика на берег после прогулки с китами, тебе навстречу идут четыре красивые крупные девушки в париках и коротких платьях, и в туфлях на высоких каблуках.  Одна вся в рыжем, другая в голубом, третья в зелёном, четвёртая в красном, красавицы, фигуры шикарные, высоченные — и лишь потом понимаешь, что что-то в них не то… Оказывается, это «бывшие мужчины» приглашают на шоу трансвеститов... Но смотреть на них очень интересно! Это их особый мир, и он совсем не такой, как наш. Они нас приглашают посмотреть на их мир. Почему бы и нет, если это красиво? А это красиво! Посмотреть! Они там тоже имеют право на жизнь!

— А что Вам в Америке нравится больше всего?

— Когда я приехала в Бостон, то через год меня спросили: «Как Вам наша свобода?» Я не знала, что ответить. Что же такое свобода? Свобода чего? Оказывается, это про  свободу выбора! И она во всём! Но ею надо уметь пользоваться! И это далеко не просто! И этой свободе выбора в Америке учат детей с 3-х лет, если не раньше. В России такого выбора не было.  

А нравится мне одно — они не злые. Потому что сытые… Там голодным не останешься, тебя везде накормят. Если у тебя нет жилья, есть хостелы, куда тебя всегда примут. Там очень сильная социальная помощь. Там нет злобы и нет зависти, вот что мне особенно нравится у них. Но зато там есть другие «свои» недостатки. Но это длинный разговор, и тоже для мемуаров.

У меня множество рассказов об этом. Сейчас я пишу книгу, это долгий процесс, но я не тороплюсь, надо вспомнить всё, написать легко и с юмором. Хотя когда всё это происходило, было совсем не до смеха. Например, первый Хеллоуин, первая встреча с полицией, первый поход в джаз-клуб, и многое другое. Вовек не забуду!

А ещё там очень интересные фестивали. Вообще Америка — это такая страна, не выезжая из которой, можно побыть везде. Там есть всё и все! Каждая страна делает свой мирок и пытается сохранить свою культуру. А какие там шикарные джазовые фестивали! Кроме того, в Америке проходят этнические фестивали. Первые несколько лет я ходила на них, хотела  посмотреть разницу между японским и китайским искусством, магазином, одеждой, рестораном, танцем, рисунком, поделками и т.д.  Хотела узнать кое-что про Индию и Непал, про другие страны. Но они все говорят, что смотреть страну надо не в Америке, а в самой этой стране. Потом я поняла, что они имеют в виду. Надо самим путешествовать! Тоже самое и с Россией. Петербург и Москва уже ближе к Западу, это не Россия, а вот Новгород и Псков — это уже Россия. Она большая и очень разная. И Америка, кстати, очень разная. Живя в одном городе, её никогда не понять и не узнать. И американцы много путешествуют. И они умеют отдыхать — в отличие от нас.

Первое, что я сделала, когда приехала в Бостон — это заново перечитала книгу Ильфа и Петрова «Одноэтажная Америка». И её же я вновь перечитала через год. Восприятие книги очень изменилось… Там есть такая фраза: «Это вам не Нью-Йорк, здесь Техас!» В другом штате героям говорят: «Это вам не Нью-Йорк, это Чикаго!», а третий сказал: «Это вам не Техас, здесь Массачусетс». И это абсолютная правда. Каждый штат обладает своей индивидуальностью. Как было и в России с союзными республиками.

Американец из штата Массачусетс не будет тебя воспринимать так же, как  американец из штата Техас. У них разные особенности в культуре. В каждом штате свои законы, свои традиции. В Техасе очень многие ездят на лошадях. Это огромный степной штат, где меньше дорог для машин, чем в Массачусетсе. Поэтому там до сих пор сохранились повозки, табуны, ранчо. А в Масачусетсе всё наоборот, полно дорог и машин.  Вермонт – это горный штат, а Нью-Хемпшир – это как наша Карелия, сплошные леса и озёра.  Все 50 штатов разные, и все имеют свои особенности.  

В Америке много чудес света. Горы и пещеры, долины и золотые каньоны, висячие сады и водопады — фантастика! Одна Ниагара чего стоит! Это зрелище просто потрясает! Можно, не выезжая оттуда, познать природу всех стран! Там есть все климатические пояса.

Я потрясена другим. За все двадцать лет вы первая, кто заинтересовался самой Америкой и моим восприятием этой страны. Никто не спросил: «Женя, расскажи нам об Америке, ты же там двадцать лет прожила и проработала!»

— Так это же интересно!

— Конечно. Только многим «нашим» интересно совсем другое, к сожалению.

Я написала своего «Вийона» не зря. Это мой «крик души» уже много лет. Дело в том, что в этом мюзикле затронуты очень многие вопросы: и отношения мужчины и женщины, и отношения творца и власти, и отношения дружбы и предательства, и  многое другое. Частично и я чувствую себя Вийоном — человеком, разорванным пополам, потому что тоже оказалась на перекрёстке двух культур.  Я  вся в русской культуре, но в Питере я была вся в джазе, и мне американская культура не чужда. Однако в Америке есть моменты, которые мне совершенно чужды, потому что я по культуре абсолютно русская (хоть я и еврейка). Точнее, я — ленинградка, я из Питера. Петербург для меня остался (как и был всегда) — Питером! Но это особый разговор, и для другого интервью.

Вообще-то, мы во многом похожи с Америкой, хотя я знаю, что не всем это заявление понравится, но даже Бостон местами похож на Питер, и это правда.  Местами это просто Питер в миниатюре. Здесь есть свой Невский проспект, свой Московский проспект, своя Нева, свой Иссаакий, своя Филармония, своя Мариинка и т.д. Здесь много театров и музеев, библиотек и церквей, парков и озёр, спорт-клубов и джаз-клубов, кафе и ресторанов, и много чего другого, что есть (и чего нет) в Петербурге. Каждому (на свой вкус) найдётся любимое местечко, как и в Питере! 

— Какие у вас планы?

— В планах — реализовать «Вийона» на русском и английском, сделать кино о нём. Именно кино мечтаю сделать, потому что театр — действие сиюминутное и не всегда снимается так, как надо. А кино — это уже память на будущие времена. Поэтому и мечтаю сделать киномюзикл. Получится или нет — второй вопрос. Да, мечтаю, чтобы в Голливуде взяли мою музыку в какое-нибудь кино, чтобы звучали мои песни на обоих языках! Хочу поработать (и пожить) как можно дольше, почему бы и до 100 лет не попробовать? Зельдин танцевал в свои 100, почему бы и мне не попробовать поиграть в мои 100? Когда выйду на пенсию — начну писать мемуары. Но когда выйду — не знаю, постарюсь как можно позже, как здоровье позволит.

Хочется дать жизнь всем моим песням. Есть у меня и камерный мюзикл «Вот опять окно...», в котором сначала было тридцать восемь песен, а потом актёры попросили уменьшить такое количество, осталось двадцать шесть. Но и этого многовато… за два часа действа… Это мой Театр Песни!  Там жизнь людей, взаимодействие, а не просто исполнение песен. Два дома в разрезе, парень в одном доме, девушка в другом, сходятся, расходятся, в конце концов снова знакомятся, снова женятся, и т.д. Это как с мюзиклом «Мама Мия»: сначала были песни «ABBA», а потом появился мюзикл. Так и у меня. Стихи разных (но отличных!) поэтов, ну и  музыка моя, красивая. Мы четыре года играли этот спектакль в «Бродячей собаке», и всегда был полный зал.

А ещё есть детский мюзикл «Крокодил без хвоста», написанный на стихи Хельо Мянда, ещё в 1983-м году. Он несколько раз исполнялся детьми (в пионерских лагерях под Питером), а сейчас и в Бостоне иногда оживает. Мечтаю его поставить в Питере в детских театрах, если получится.

— О каких ярких людях Вам бы хотелось ещё рассказать миру, кроме как о Франсуа Вийоне?

— Было дело, начала писать про Варвару Бубнову, но пришлось переезжать в Америку, поэтому пока это так и осталось в мыслях, и частично на бумаге, в Питере. Это русская художница, которая перед самой войной была вынуждена уехать в Японию, потом началась война, и она там осталась вместе с сестрой. В её произведениях великолепно отражается японское искусство, она стала там профессором, а недавно, лет десять назад, приехала умирать в Россию. Материала у меня о ней масса, занималась этой темой очень серьёзно, потом отложила. Думаю, что надолго, впрочем, как получится. В голове она сидит прочно! Кто знает?.. Лишь бы времени и здоровья на всё хватило.

— В чём для Вас заключается Сила Красоты?

— В Фаине Раневской. Шучу. Думаю, что во внутренней культуре. Именно во внутренней культуре человека.

— Евгения, благодарю Вас за такое познавательное и интересное интервью! Желаю Вам творческих успехов, радости, реализации всех планов и, конечно, здоровья!