Здравствуйте, дорогие наши читатели! В каждом номере журнала есть новые авторы. Елена Барткевич — одна из них. Она живёт в городе Новомосковск Тульской области, пишет стихи и прозу, очень любит животных. Когда Лена прислала мне рассказ о своих питомцах, я сразу предложила ей публиковаться в «Силе Красоты». И сейчас вы сможете познакомиться с ними. В следующем, июльском, номере, будет продолжение рассказа про Манюня, замечательную собачку породы китайская хохлатая.

***

Сначала — небольшая предыстория. Однажды осенью, в сентябре, мой муж пошёл гулять с собаками. Ушёл с двумя, а вернулся с тремя. Между нашими таксами стояло и тряслось что-то совсем маленькое, лысое и голое.

—Господи, что ты притащил?

—Я его из-под машины достал. Ну как я мог голую собаку оставить на улице осенью?!

Действительно, как она там оказалась? Не иначе убежала, сейчас много любителей водить по улице декоративных собак без поводков...

Собачка оказалась девочкой невиданной нами до сих пор породы. Перерыв весь Интернет, мы выяснили, что это за порода — китайская хохлатая. Они бывают очень разными — от полностью лохматых «пуховок», а также «поников», у которых шерсть растёт только на голове, холке, хвосте и лапах — до полностью голых. Вот такая нам и досталась. Совсем лысая, совсем голая, только на кончиках ушей и лапок по три шерстинки. И даже не шерстинки, а волосы — у этих собак совсем нет подшёрстка. Муж, недолго думая и без почтения к иностранной породе, назвал её просто Маней.

Маня быстро освоилась, спала с нами под одеялом, свернувшись калачиком. И ощущение от прикосновения к голому тельцу было непередаваемым... Словом, мы были очарованы нашей новой жилицей, вот только пробыла она у нас недолго.

Однажды я вышла с ней гулять, и вдруг возле нас остановилась машина. Из неё выскочила девушка с криком:

—Козуля! — и кинулась к нам, схватила собачку в объятия.

Она сказала, что та у них убежала, они всё обыскали, все дворы обшарили — а живут они, оказывается, неподалёку, буквально в двух домах от нашего. Мы подошли к машине, там сидела маленькая девочка, которая тоже с восторгом закричала:

—Козуля!!!

Мне было понятно, что они не обманывают, это действительно их собачка, и я вернула нашу Маню, оказавшуюся Козулей, её законным владельцам...

Вернула... и мы с мужем тут же затосковали по ней, потому что эта прежде невиданная нами порода буквально за две недели, что собачка прожила в нашем доме, успела совершенно нас покорить несмотря на то, что у нас уже были две собаки. Словом, мы решили поискать — не продаются ли в городе щенки такой породы?

Буквально через несколько дней муж позвал меня к компьютеру, показал объявление о продаже щенков китайской хохлатой и фотографию четырёх очаровашек.

Стоили они очень недорого по сравнению с существующими ценами на эту породу. Понятно, что щеночки без родословной, но нам же собака нужна, а не родословная!

Проблема была только в том, что увидели мы объявление в промежуток между двумя зарплатами, то есть денег сейчас на покупку собаки не было совсем. Но что же делать — ждать? Пока ждёшь, щенков могут разобрать. И тогда я решила впервые в жизни воспользоваться услугами ломбарда — заложить в него имеющееся у нас золото, а недели через две, получив зарплату, его выкупить. Пусть с небольшими процентами, зато ни у кого в долг просить не надо...

Как говорится — охота пуще неволи. Я тут же отнесла все свои немногочисленные драгоценности оценить в ломбард. Оказалось, что их хватает с лихвой на нужную сумму, пару украшений мне даже вернули. Уже через час мы позвонили по телефону и договорились, что приедем посмотреть щеночка...

Нас встретила хозяйка, поздоровалась. Сказала, что они продают щенков по такой невысокой цене не потому, что хотят заниматься разведением. Они решили дать своей собаке родить, чтобы у неё не было серьёзного заболевания, а больше они не планируют её сводить. У них уже осталось только два щенка, одного она нам принесла, а другого держала на руках девочка.

Мы взглянули на щеночка, которого нам принесли. Господи, какой же чудной! Глазёнки выпученные, уши лопухами, на ушах и на голове — чёрная шёрстка, а на хвосте — белая. Сам серенький (Маня-Козуля была светло-песочного цвета), морда вся в складочках, как у какого-нибудь бассета, и ещё на него была надета вязаная кофточка. Чудик, да и только. Но мне так безумно хотелось китайскую хохлатую, и именно, чтобы она была голенькой, а не пуховкой, что мне было практически всё равно, как она выглядит, и мальчик это, или девочка.

—А это мальчик или девочка?

—Мальчик. Мы назвали его Чак.

—Подходящее имя для китайской собаки!

—Просто фильм есть про куклу Чак, он на неё похож.

—А можно второго посмотреть? — спросил мой муж.

И тут я взглянула на девочку,  держащую в руках второго щенка. Тот был светленький, с белой шёрсткой на голове, явно,  кажется, посимпатичней «нашего». Но малышка прижала его к себе, и в глазах у неё было такое отчаяние, что я поняла — им безумно жаль его отдавать, и, может быть, они второго щеночка вообще оставят себе... Я решила не причинять боль ребёнку, сказала:

—Мы возьмём этого!

—Тут у него на ушках остатки пластыря, – объяснила хозяйка, – это мы ему ушки ставили, только вчера пластырь сняли...

Ого, оказывается, китайским хохлатым тоже надо ставить ушки? Как боксёрам, доберманам... не знала.

Я взяла щенка на руки. Он принялся отчаянно вырываться... лапочка! Хозяйка принесла шарфик, помогла завернуть в него кутёнка и запихнуть его за пазуху, застегнуть молнию. Ведь на улице стояла зима.

Мы отдали деньги.

—Можно будет попозже приехать на него посмотреть? — попросила она. —Хочется увидеть, каким он вырастет... Мы очень к нему привязались!

—Да, конечно, можно...

Забегая вперёд, скажу — один раз они позвонили, но приехать так и не приехали.

А мы попрощались и повезли своё «приобретение» домой. Щенок продолжал вырываться, выкручиваться и явно хотел от меня сбежать.

—Да сиди ты спокойно, Чак!

И вот мы дома. Разворачиваем щенка, опускаем на пол. Обе наши таксы — Герда и Тоша — идут с ним здороваться. Забираем его на кровать, сажаем на покрывало. Не пускать собак на кровать — это не про нас, неправильные мы хозяева... В комнате жарко, и мы решаем снять с пёсика свитерок, заодно заценить его во всей красе. Снимаем... и я просто долго не могу найти слова. Голова, шея, уши у щенка серые. А лапы и живот — то ли белые в серых пятнах, то ли серые в белых пятнах. Шерсть на ушах и «ирокез» на голове, смешно стоящий торчком — чёрные. А шерсть на кисточке хвоста и на кончиках лапок — белая. А так он весь голый, как коленка. Глазёнки выпученные, уши как у ослика, длинные и торчат в разные стороны. Мордяшка в складочку, как будто забыли разгладить. Ну и чудо! Маня-Козуля была хоть и почти совсем голенькая, но аккуратненькая такая, светленькая. А этот пегий весь, пёстренький...

—Серёга, а идёт ему кличка Чак, верно? Настоящее китайское имя...

—Нет, — неожиданно заявил муж. — Мне не нравится Чак. Пусть тоже будет Маня.

—Какая Маня? — рассмеялась я. — Это же мальчик!

—Ну и что?

—Ну как можно мальчика звать Маня?!

—Пусть будет Маня, — упрямо сказал муж. — Мне нравится Маня!

—Слушай, ну давай хотя бы... Мануэль тогда, а? — предложила я компромиссный вариант. — Сокращённо будем звать — Мани. Это почти что Маня, идёт?

—Ладно, — согласился он великодушно.

Так у нас появился Мануэль-Мани-Маня-Манька. Короче, Манюнь.

За самое короткое время Манюнь успел задать нам жару. Ушки мы ему смогли поставить хорошо, хотя когда они у него поднялись — он стал ещё чуднее. Торчат длиннющие, как у кролика или у летучей мыши. Стоит — не поймёшь: то ли ослик, то ли зайчик, то ли маленькая лошадка...

Очень скоро выяснилось, что пища ему подходит далеко не вся: чуть что — и тонкая его кожица покрывалась угрями и прыщами, так что постоянно приходилось брать ему корм для собак, склонных к дерматитам, а так же дорогие мази, чтобы эти прыщи и угри лечить. Пробовали черпать информацию по уходу за такой кожей в Интернете, но там давали взаимоисключающие советы — выдавливать угри и смазывать спиртом, купать щенка почаще, или же наоборот — ни в коем случае не трогать прыщики. То же и по поводу корма — на одних сайтах советовали любые фрукты для добавления в пищу, на других говорили, к примеру, что бананы китайской хохлатой породе противопоказаны.

Прививки здесь тоже требовались особые; геркулес, который мы часто варили своим собакам, зачастую вызывал у Манюня расстройство желудка, так что из круп наш знакомый ветеринар посоветовала нам варить ему только рис. Но эти непрерывные аллергии на всё, тем не менее, преследовали нас постоянно.

Помимо этого, за кратчайший срок Манюнь успел нам буквально по косточкам разнести всю квартиру. Собаки у нас были всегда, мы привыкли к тому, что они, бывает, грызут обувь, когда у них меняются и чешутся зубы, или кожаные перчатки. Были у нас ещё собаки, неравнодушные к книгам. Манюнь же был неприхотлив в выборе — он раздирал всё, что ему на глаза попадалось, а мы забывали убрать. Увидит газету — раздерёт в клочья газету, книгу — значит книгу, тапок — значит тапок. Драл он и обои, изгрыз все углы у мебели.

Вы скажете — нужно было покупать ему собачьи игрушки?

Мы пробовали, но тогда наши собаки начинали драться за эти игрушки, отбирать друг у друга. А однажды мы вошли в зал и онемели. Манюнь победоносно стоял на диване, в котором он раскопал дырку, по всему дивану был раскидан поролон, и кусочки поролона красовались в ирокезе собаки (да, когда мы оформляли ему паспорт, масть его там так и описывалась: «серо-голубой с чёрным ирокезом»).

Он носился по квартире с лёгкостью и грацией кошки, с той же лёгкостью вспрыгивал на подлокотники и спинки кресел и дивана.

—Манюнь, ты собака или кошка, наконец? — кричала я.

Особенно хорошо ему удавался следующий трюк — одним длинным прыжком он вспрыгивал на диван, отталкивался задними лапами от его спинки и спрыгивал на пол. Одно касание пола — и вот он уже взлетает на стоящее напротив дивана кресло и повторяет трюк, отталкиваясь задними лапами от спинки. И так он мог носиться между диваном и креслом очень долго, видимо, сам получал удовольствие от этого «упражнения». Думаю, если бы у нас в зале стены были расположены ближе друг к другу — он запросто мог бы бегать и по стенам.

Я не могла им налюбоваться. Настоящий оленёнок — длинноногий, длинношеий, ни грамма жира, с длинными ушами и тёмными выпученными глазами. Потрясающе грациозный и удивительно ласковый.

Манюнь очень любил, когда его гладили. Вот тут он становился настоящим упрямым эгоистом — он мог стоять сколько угодно долго, опустив голову и моргая глазёнками, если кто-то из нас принимался гладить и чесать его голенькие бока. Манюнь явно наслаждался, и как только делалась попытка убрать руку — он тут же настойчиво начинал бодаться, подсовывая голову под кисть — мол, не расслабляйся, давай гладь дальше!

Стоит ли говорить, что мы его просто обожали? Наперекор всем правилам, которые предписывают собаководам-любителям, мы позволяли ему спать с нами — Манюнь часто мёрз и любил закутываться в одеяло. А каким ни с чем не сравнимым удовольствием было прижимать к себе перед сном его голое тельце — словно обнимаешь новорождённого ребёночка. Перед сном он тоже очень любил понежничать — прижимался ко мне, и я принималась его гладить и целовать, не в силах удержаться, я так любила эти глазки, эти ушки, этот залихвастский ирокез на голове! И снова, как только моя рука замирала, Манюнь начинал вертеться, вытягиваться во всю длину, подставляя навстречу руке животик, лапки, то один бочок, то другой. Я без этого просто не могла уснуть.

Мы так его любили, что просто не могли сердиться на все проказы, которые он творил, пока рос, прощая ему всё — и погрызенные тапки, и обмоченные обои, и съеденные носки...

Гулять с Манюнем тоже было чистой воды мучением. Даже побегав по сухой скошенной траве, он возвращался домой весь исцарапанный.

—Мань, и вот где с тобой гулять? Разве что по красной дорожке на подиуме, — сокрушалась я, обрабатывая его царапины фукорцином...

Что меня ещё покоряло в этой собаке — это полнейшая безагрессивность и неумение даже кусаться. Если его ругали, он прижимал уши и скалил зубы, но тут же отшатывался, отскакивал. С оскаленными зубами он становился ещё забавнее. Попытаться кого-то укусить ему даже в голову не приходило.

Когда он бедокурил, муж его оправдывал:

—Ну что ты от него хочешь? Головка маленькая, ума мало... Ну, выдерни ему волосинку из хвоста!..

***

Дорогие мои, это только начало! А что было дальше — читайте в следующем номере!!!