Татьяна Кветачка. Твои крылья
Одним пасмурным утром Эль проснулась от сдавливающей боли на спине. Её крылья были связаны. Напротив кровати в кресле сидел муж.
— Я ослаблю верёвки, если ты сейчас же мне пообещаешь, что оставишь свою дурь и займёшься своими обязанностями порядочной жены, а детям не станешь пудрить мозги своими фантазиями. Мне нужны нормальные дети, а не птенцы раненой на голову птицы.
— Они уже взрослые и сами вправе выбирать, летать им или нет, — тихо ответила Эль.
Ей было нестерпимо больно, и телесную боль во сто крат перекрывала душевная.
Муж смотрел на неё сверху вниз, но в его взгляде стенала беспомощность. Он чувствовал где-то очень глубоко, что теряет её, но не хотел признавать свою причастность к этому. Он неосознанно приходил в болезненную ярость, разъедающую его же изнутри. Он взял нож и одним движением рассёк оковы, сдерживающие её дрожащие от напряжения крылья.
— Кому ты нужна такая? Кроме меня! Сплошное уродство. Но будь ты хоть с десятью крыльями и пятью ушами — ты моя жена. И если я узнаю, что ты продолжаешь инакомыслить и совершать свои полёты, я обрежу тебе крылья и с позором выгоню на улицу.
***
Потянулись обычные привычные земные дни.
Эль продолжала жить чужую жизнь. Из страха или по привычке. Прилежно и заботливо. Её крылья терпеливо ждали. Ночами она продолжала мечтать о полётах и даже несколько раз улетала в раскрытое окно, чтобы вдохнуть свежего воздуха, напитаться силой неба и полюбоваться миром.
С каждым разом возвращение домой давалось ей труднее и труднее. С каждым возвращением она чувствовала, что задыхается там от заточения души и тела.
И каждый раз, стоя на подоконнике перед тем, как взлететь в небо, она вспоминала волшебного старичка и задавала ему мысленно один и тот же вопрос: «Кто я?»
Однажды, прогуливаясь по парку, Эль увидела знакомое лицо. Дедушка будто ждал кого-то у скамейки.
Она подбежала к нему, волнуясь и запинаясь, поприветствовала и сложила ладошки на груди.
— Дедушка, что мне делать? — взмолилась она.
— Что случилось, Эль? — удивлённо спросил он, будто совершенно не понимал, о чём она говорит.
— Они все против моих крыльев. Муж не хочет и слышать о моих полётах, о возможности увидеть другой мир, о том, что всё не ограничивается обычным и земным, о том, что мы можем намного выше и намного шире. Но ладно бы только не хотел слышать. Он мне запрещает летать и грозится обрезать крылья. А родители стыдятся меня, потому что я не такая, как все. Не такая, как они ожидали. Друзья осуждают, смеются и не хотят общаться. Я не знаю, что с этим делать, дедушка!
— А сама-то как?
— Я есть я, когда ныряю с головой в синь неба и рисую кружева меж облаков, — вздохнула она.
— Понимаешь, Эль, — улыбался глазами старичок, — ты стала другая. Раньше ты была удобная для всех. Привычная. А теперь всем заново к тебе новой привыкать надо. Это значит расширяться и взгляды свои на жизнь менять. Все тебя придумали или выбрали другой. Под себя. По определённой старой схеме. Из поколения в поколение. По традиционным правилам. Чтобы была такая, какой они тебя увидели и желают видеть в будущем. А тут крылья! Ну знаешь, — засмеялся старичок, прикрываясь сухой ладошкой.
— И что же мне делать? — спросила Эль, чуть не плача. Смех старичка совсем её не веселил.
— Выбирать, — пожал плечами дедушка.
— Мне страшно.
— Страх крылья сковывает и тело к земле прижимает. Тут либо летаешь, либо боишься! Ты реши сама, что для тебя важнее — летать или бояться!
Дедушка начал смотреть по сторонам, будто хотел поскорее уйти. Эль тяжело вздохнула и посмотрела в небо. Крылья затрепетали в ожидании.
— Будешь служить своим страхам — скоро станешь прежней, — улыбнулся старичок и пристально посмотрел на неё. — Всё будет так, как было до первой нашей встречи. Подумай над этим. Либо летаешь, либо боишься.
Он начертил тростью на земле два крыла и вокруг них солнце. Эль словно ударило током.
— Кто я? — спросила она, отрывая взгляд от нарисованного символа.
Но вокруг никого не было.
***
Всю ночь Эль смотрела в окно на жёлтую круглую луну, на блики мерцающих звёзд. Она слушала тишину и чувствовала своё сердце.
Ранним утром, когда город ещё спал, она села на подоконник и, расправив крылья, стремительно взлетела в розовое небо. Белые пушистые облака казались молочной пенкой на недопитом утреннем кофе. Она нырнула в неё и вдохнула терпкий аромат свободы, от которого осталось сладкое послевкусие на губах. Эль щёлкнула языком от удовольствия, улыбнулась и полетела навстречу восходящему солнцу.
Счастливая, она вернулась домой к вечеру.
— Ты где была? — недовольно спросил супруг.
— Летала.
— Я думаю, пора заканчивать с этим. Я устал. Тебе нужна семья или полёты в облаках? Выбирай! Я — твой муж! — он сделал жесткий акцент на «твой муж!». — Или птичьи крылья, которые опалят тебя, как только вылетишь из тепличных условий. Ты думаешь, там мёд? За окном! Да кому ты, кроме меня, нужна… — и привычный монолог полился старой надоевшей песней.
— Свободу! — прервала она его.
— Что?
— Я! Выбираю! Свободу!
— Но я люблю тебя! — в его голосе дрожали нотки мольбы в обнимку с отчаянием.
Она не ответила, опустила глаза. Потом посмотрела на него, на проплывающие серые облака за окном. Улыбнулась, запрыгнула на табуретку, потом на подоконник и улетела, не оглянувшись.
Добавить комментарий