Я совершенно не умею мечтать. Абсолютно.

То ли дело в раннем взрослении, в травмах и страхах, то ли в характере и особенностях психики — ведь не одна же такая, верно?

С самого детства я слышала от своих подруг:

— Да ты не умеешь мечтать!

И это звучало обидно.

Потому что ставилось в один ряд с «ты не умеешь любить и жить сердцем». Это значило — ты, Юля, сухарь сухарём, у тебя только мозг и больше ничего. Обидно! На фоне таких жарких любовью и мечтами, таких пылких и страстных моих подруг. Вот, нажаловалась.

Одна из них особенно подчёркивала это, называя меня Снежной королевой и с лёгким сомнением посматривая на меня — а стоит ли вообще жизни такая жизнь, как у тебя...

Она собиралась стать актрисой и «за любимым на край света, «потому что Любовь!». Я же планировала уехать в Москву — поступить в институт и стать дипломатом.

В Москву мы уехали вместе с ней.

В театральный она так и не поступила.

Как, впрочем, и я в МГИМО. Но то отдельная история.

А эта — про мечты.

Так вот вместо мечтаний у меня были только планы.

Мама говорила:

— У тебя мечта жить в Москве.

Нет, мам, не мечта это — спокойная уверенность, что иначе и быть не может. Знание и план.

***

То ли дело вовсе в том волевом потенциале, который отвергает «пустые мечтания». Потому что я из тех, для кого хочу = могу. Вот разве что достаточно сильно захотеть бывает непросто. Но когда да — оно ДА.

Пассионарий я.

С «кривым» на этот счёт мозгом — если загорелась красная лампочка... ну, тушите свет. Так бывало не раз.

Нетерпеливая страсть, способная разнести вдребезги весь мир и собрать его заново — таким, где желаемое встроено в реальность. Цена — жизнь. И я её платила. Раз за разом.

Мечта?

Нет, не мечта — страсть, порой до одержимости.

***

Так я и привыкла балансировать между двумя крайностями — холодом планирования и пламенем одержимости. Постепенно обучаясь раскрашивать первое  чувственностью и предвкушением, и заземлять второе трезвостью и расчётом.

Последнее, кстати, зачастую отменяет одержимость. Вместе с желаемым — увы или к счастью.

***

И вот недавно оно случилось.

Мечта.

Меня так ошарашил этот опыт осознания — своей истиной мечты, маленькой, без начала и конца — лишь момент чувствования себя в ней, там — так ошеломил меня, что я застыла потрясённая.

И начала плакать.

Это случилось, как опыт влюбленности. Первой чистой влюблённости. Кажется, это реально впервые. Впервые так.

Когда я решилась рассказать об этом близкому человеку — а это реально было страшно! Страшно делиться этим, страшно расплескать, развеять, потерять. Будто она рассеется как мираж. Как Дао от прямого нескромного взгляда.

Когда я решилась рассказать, я ощущала себя молоденькой влюблённой девочкой, решившейся поделиться. Краснея щеками и сияя глазами — смущаясь.

Я рассказала...

А она не исчезла.

Она даже как будто помахала мне той самой белой занавеской на огромном окне. И подмигнула рдеющим листом, падающим с осеннего клёна.

***

И знаете, вот ведь совсем недавно я читала о наших инстинктах и базовых потребностях, управляющих нашими мечтами: безопасность, признание, любовь. Мол, мир наших мечтаний совершенно одинаков для всех: в этом мире все нас любят, мы в полной и абсолютной безопасности — финансовой и вообще всяческой, мы сами и наши близкие абсолютно здоровы и всем довольны, все признают нас необыкновенными и прекрасными, вожделеют, конечно же, и жаждут нашей любви.

И в целом я соглашалась с этим концептом: моя прежняя мечта, взлелеянная и выхоленная умищем, нежно и тщательно вынянченная и заботливо вскормленная — она была точно об этом.

Большой дом с видом на море, дети в довольстве и при хорошем образовании, мама в кресле-качалке с чашечкой кофе, у меня много работы и признания. Я востребована и горю делом, которое делаю. Я люблю и любима.

Там тщательно продуманы и разложены по полочкам все детали, начиная от конкретных помещений дома — зал для медитаций, оранжерея, кабинет — заканчивая тем, как именно я одета и что ощущаю на всех уровнях чувств в «том и тогда — здесь и сейчас». Комфорт, тепло, удовлетворённость, азарт, удовольствие, благодарность...

Я, следуя умным рекомендациям, проживала этот опыт сенсорно, дабы дать своему мозгу возможность прочувствовать, куда нам надо — как там здорово нам с ним — и начать фильтровать реальность, приближая эту мечту.

Но — ох! — сказочная муза украла моё сердце, едва явившись. Никаких практик и размышлений. Чистый чувственный опыт пришёл сам и наполнил сердце сиянием.

***

Музыка... Плотная, тягучая и прозрачная, проникающая в межклеточное и заставляющая вибрировать ядрышки ядер, вписывающая в меня вселенную — входящая так ласково, как елей, так тонко, как эфир, так жгуче, как пряный кофе, и пробуждающая мою память об этом необъятном космосе. Который мир. Который Бог. Который я.

Это аппаратура, стоимостью несколько миллионов, это музыка бесценная и бескрайняя.

Она льётся вместе с мягким рассеянным светом, рисующим тени и блики на теле моей реальности, вместе с легким и терпким ветром, танцующим паутиной занавесок на огромных, в пол, окнах, за которыми осень. Ступает лапами по рыжему ковру, мерцает пронзительным небом сквозь обнажённые верхушки деревьев... Там большой лес-парк и озеро. Там я.

Я лежу на полу и сливаюсь с океаном звука в солнечном пятне.

Я вдыхаю объятие ароматного кофе перед открытым окном.

Я шагаю, взрывая листья грубым уютным ботинком.

Я вбираю в зрачки небо, укутавшись пледом в кресле.

Я раскатываю языком по небу глинтвейн и прелость опавшей листвы, провожая уток в звенящем зеркале озера.

Я печатаю буквы и чувства, сплетая ажурный узор цветотени.

Я пишу книгу. Я пишу книгу…

Прозрачная, тягучая, реальная... Музыка.

Господи, благослови…