…Дверь он закрыл на ключ. Он ушёл так, как уходил всегда по своим делам, оставляя ещё спящую половину своего мира нежиться в постели.

Софа никогда не спрашивала Марка о том, чем он занимается вне дома, куда уходит, когда вернётся и откуда у него деньги. А Марк никогда об этом не рассказывал, предупреждая между строк, что не хочет говорить об этом. Ей некого было искать, чтобы спросить или узнать что-то о произошедшем, потому что в их мире, кроме них, никого и не было.

Неожиданно вновь схлопнулась реальность, и Софа осталась одна в огромной пустой квартире на бескрайней кровати с живыми кровоточащими обрывками на месте, где соединялись миры в единое ещё час назад.

Следующие дни превратились в серое месиво, чавкающее под ногами и вызывающее озноб. Софа беспрерывно смотрела в окно, укутавшись в плед, плакала вместе с дождём и ходила по квартире бессонными ночами, беззвучно мыча и раскачиваясь в такт.

Она горевала. Она оплакивала потерю. Она проживала свою боль.

«А что дальше?» — свернувшись калачиком на кровати, задавала она вопрос в тишину.

И пыталась найти ответ в очертаниях шкафа и прикроватной тумбочки, заставленной чашками с недопитым чаем.

«Только водитель троллейбуса знает, что дальше…» — вдруг упала фраза с полки на сто пятый её вопрос и разбилась вдребезги о паркет.

На следующее утро Софа оплатила курсы вождения категории Тб и впервые за долгое время почувствовала себя в своём выздоравливающем мире.

Она поняла, что надо прежде найти равновесие, баланс, спокойствие внутри себя и только из этого состояния жить дальше жизнью, где есть место свободному выбору.

— Зачем это тебе? — спросил удивлённый администратор школы, молодой смешливый парень, когда она оформляла документы.

— Хочу всегда знать, что будет дальше, — улыбнулась Софа и оставила его в ещё большем недоумении.

***

Она поспала после вечеринки в клубе всего пару часов, но чувствовала себя вполне нормально. Написала подруге, чтобы узнать, как та провела ночь с очередным красавчиком, не сделал ли он ей предложение, чтобы освободить Софу от сопровождения хотя бы на пару месяцев.

Чашка кофе помогла взбодриться и подняла настроение. На маршрут вышла вовремя.

Первая остановка. Пассажиры уверенно захотят в троллейбус и рассаживаются на свободные места, выбирая самые комфортные для себя. У них есть выбор. И выбор некоторых постоянных пассажиров она уже знала наперёд.

Одна бабушка всегда садится ближе к проходу, потому что её укачивает и надо быть рядом с выходом.

Женщина с лакированной причёской любит место у окна в предпоследнем ряду. Она достает из сумки книгу и читает. Всегда.

Парочка среднего возраста умиляет уважением и заботой. Мужчина пропускает свою даму вперёд и улыбчивыми глазами показывает, что её место свободно, оплачивает и идёт за ней. Если же он вошел первым, то занимает место для неё у окошка. Потому что она так любит.

Молодая девушка, одетая в вечную грусть, никогда не садится, даже если есть свободные места, и всю дорогу смотрит в окно отрешённым взглядом. Наверное, не знает, что дальше, и поэтому грустит.

Рыжеволосый парнишка всегда забегает за секунду до того, как закроются двери. В его наушниках грохочет музыка, и он раскачивает головой в такт, а на лице происходит целое представление.

Софа улыбнулась и включила поворотник.

Она любила всех своих пассажиров. И маршрут, по которому каждый день нарезала круги. Ей было все ясно и понятно. И главное, хорошо и спокойно. Она чувствовала себя сопричастной к каждому дню этих людей, к каждому их выбору. Свободного места или остановки, на которой они решают сойти, чтобы вновь оказаться перед новым выбором.

Марка она вспоминала с благодарностью. Софа простила его, надев на него плащ своего экстремального тренера по плаванию. Она придумала ему даже легенду: он специально ее бросил в бескрайний океан жизни, чтобы она научилась наконец плавать. Сама. Без чьей-то помощи. Ведь мышцы он прокачал ей своей заботой и любовью.

«Да!» — вздохнула Софа.

— А побыстрее нельзя? — громкий вопрос вернул её в реальность.

— Нет. Мы идём по времени, — не поворачиваясь на голос, ответила Софа.

— Я опаздываю…

— Для этого есть такси, — спокойно ответила она и повернулась.

— Ээээ… я не могу на такси… — голос замедлился и перешел на шепот.

— Привет, комбайнер Миха, — засмеялась Софа и открыла двери на остановке.

— Ты правда водитель троллейбуса? — задал уточняющий вопрос молодой человек в модном костюме и с портфелем под мышкой, будто не верил своим глазам.

— Ну, как видишь… А ты почему не на жатве, комбайнер? — продолжала смеяться она.

— Да я…

Слева посигналил автомобиль. Софа повернулась. В джипе на пассажирском кресле сидел друг комбайнера Михи и смеялся, держась за ремень безопасности.

— Да проспорил комбайнер, — смех не давал ему нормально говорить. — Ладно, поехали мы. Опаздываем на совещание. А ты уж довези нашего героя жатвы со всеми остановками.

Софа закрыла двери и выехала на полосу. Едва сдерживаемый смех не давал ей промолвить и слова.

— А может, договоримся? Я опоздаю… — умоляюще произнёс Миха.

— Не договоримся. Всё по графику. Извини. У меня нет выбора, — она пожала плечами и улыбнулась.

— Как можно так жить? Без свободы выбора? — раздражённо спросил он, будто хотел этим оскорбить её.

— Чудесно. Никогда никуда не опаздываю. Знаю, что будет дальше, и душа моя спокойна. Тебе на какой выходить?

— На Вятской…

— Скоро приедем, — успокоила она его и чуть-чуть притопила, опережая время.

— Спасибо…

— Софа моё имя, — напомнила она, заметив, как он замялся. Забыл, как её зовут.

— Я помню…

— Свободно выбрал соврать? — усмехнулась она.

— Я помнил, но забыл, — улыбнулся он.

— Сейчас твоя будет, — кивнула Софа в сторону приближающейся остановки.

— Когда в депо?

— В 22.30, — ответила Софа и открыла двери.

— Я тебя встречу? — спросил он уже на подножке.

— В 23.00 я пью кофе в «Шоколаднице» на Малиновского, — ответила она и включила поворотник.

«Лишь когда водитель троллейбуса выходит из депо, он живет по-настоящему. Он наконец-то может выбирать… — улыбнулась Софа воспоминаниям. — И я выбираю жить!»