Кира Каменецкая. Откуп
История эта произошла много лет назад, в те времена, когда зарплату ещё выдавали наличными, а поход в магазин игрушек был для моей дочери настоящим праздником.
В тот день я забрала «Дашку-первоклашку» из школы и, стоя с ней в хвосте забитого трамвая, сообщила дочери, что едем мы не домой, а в магазин, за той самой куклой, потому что мне сегодня дали зарплату, а она (дочь) была умницей и закончила четверть на одни пятёрки.
Разумеется, Дашкиному восторгу не было предела, как не было предела и моей глупости. В те, пусть уже и не лихие, но довольно неспокойные времена говорить такие вещи на весь битком набитый трамвай было верхом идиотизма. Но поняла я это лишь тогда, когда придя в магазин, обнаружила, что кошелька с зарплатой в сумке нет, зато есть приличная дыра, через которую, собственно, и уплыли в чей-то карман и Дашина кукла, и коммунальные платежи, и всё остальное.
Надо отдать дочери должное – будучи девочкой спокойной и понимающей, она не скандалила, ничего не требовала. Напротив, со всей отзывчивостью детского сердца пыталась меня поддержать и утешить, но от этого её искреннего сочувствия мне становилось только хуже.
– Это же надо быть такой дурой! – уже стоя у подъезда, я старательно пыталась найти в кармане рваной сумки ключи.
– И за что ж ты себя так неласково? – осведомилась сидящая на скамейке пожилая соседка.
Может, попадись мне в тот момент кто-то совсем посторонний, я лишь огрызнулась бы в ответ, но тётю Машу я знала всю жизнь, с тех самых пор, как сама была картавой девчонкой с двумя косичками.
– Да кошелёк в трамвае украли! – искренне возмутилась я, открыв, наконец, дверь. – Ты иди, Даш, там папа дома, он тебе откроет, – я пропустила дочь в подъезд и продолжила жаловаться. – Причём сама ведь виновата! Надо мне было Дашке именно в дороге выложить, что зарплату дали, что мы за куклой едем! Она же маленькая, Господи! Её же за руку взял – и веди, куда твоей душе угодно! Она же даже не спрашивала ничего! Но нет, мне надо заранее ребёнка обрадовать! Дура!
Соседка в ответ смерила меня спокойным взглядом.
– Ты сейчас-то кричать прекрати, – она подошла ко мне, коснулась плеча. – Садись-ка, остынь немного, а то совсем ребёнка запугаешь криками своими.
Я покорно села на облезлую скамейку, вдохнула холодный осенний воздух.
– Жить-то есть на что? – спокойно осведомилась тётя Маша после пары минут молчания.
– Да есть, конечно. Сергей заработал. И мы там на ремонт копить начали, так что заначка есть…
– Ну, вот и ничего тогда, не страдай так. Подумаешь, деньги! С голоду не умрёте, а ремонт твой подождёт. Главное, что и сама цела, и ребёнок. Сама же понимаешь всё!
– Да понимаю я, просто…
– Без всяких там «просто», Наташа! Мудрый бы человек Бога благодарил, а ты жалуешься сидишь, словно у тебя последнее отняли, – она на секунду замолчала, а потом совсем другим тоном произнесла: – Знаешь, была у меня в деревне, где мои старики жили, соседка. Старенькая, старше моих родителей. Дед у неё давно умер, дети в город ухали. Правда, хорошие оба были: и сын, и дочь. Но что им в деревне делать, сама понимаешь.
В общем, жила она одна, слабая была уже. Хозяйство давно на нет свелось, с огородом тоже справляться перестала. С котом жила. Летом ещё более или менее, а зимой-то вообще тяжело! Дети приезжали, конечно, упрашивали. А она упёрлась и всё: не брошу дом!
—Не для того, – говорит, – мы его с дедом строили, чтобы я его потом бросила или чужим людям продала». И такая упрямая была, что переспорить никто не мог. Сколько раз и падала зимой, и даже руку в итоге сломала, а всё равно на своём стоит: «Не поеду!»
– И что? – не выдержала я.
– А то, что по весне к лету ближе дом возьми да и сгори. Пока пожарных ждали, всей деревней пытались тушить – без толку. Жутко было, слов нет! А она икону старинную вынесла, кота за шкирку вытащила, стоит и чуть ли не улыбается.
Я её к себе отвела, за стол посадила.
– Плохо тебе, – говорю, – тёть Зой?
А она в ответ:
– Да где ж плохо-то, Маша, когда хорошо?
Ну всё, думаю, совсем крыша с перепугу поехала.
– Что ж, – говорю, – хорошего-то? У тебя ж дом сгорел, ценности все!
А она на меня смотрит, как на глупую.
– Какие там ценности-то? Даже фотографии все давно дочь себе забрала. Да что там с вещей этих, Маша? Сама вот живая, и слава Богу! На своих ногах вышла, не увечная. Хоть обузой им там не буду, в городе-то. Кота и того спасла, грех на душу не взяла, – говорит, а сама на икону спасённую смотрит. – Считай, откупилась я, Маша, домом-то. От самого страшного откупилась.
В общем, хорошо всё закончилась. Сын потом приехал, мать забрал, мужиков нанял. Пепелище расчистили, землю сын продал. Квартирку матери купил, маленькую, но свою. Не очень далеко тут жила, я к ней забегала иногда. Нормально она в городе прижилась, никогда особо ни на что не роптала, а мне, Наташ, на всю жизнь урок остался. С тех пор, что бы ни было, если исправить можно, всегда говорю: Спасибо, что деньгами. А то ведь, сама знаешь, в этой жизни куда страшнее расценки случаются.
Так что и ты, детка, себя не ругай и о деньгах не жалей. Ушло и ушло. Ещё поди-ка узнай, от чего откупилась. А если помочь что надо будет, заходи, не стесняйся.
С этими словами тётя Маша встала и ушла, а я ещё какое-то время сидела у подъезда и думала, думала, думала…
Не могу сказать, что в итоге я поняла, от чего именно откупилась, что миновало меня или мою семью благодаря той краже. Жизнь просто шла своим чередом. И, конечно, потерь в ней было ещё очень много, но всякий раз, когда потерю эту можно было измерить чем-то материальным, я повторяла и по сей день продолжаю, вслед за тётей Машей, повторять: Спасибо, что деньгами. И в душе моей в такие моменты нет ни капли сожаления, потому что я не знаю и уж точно не хочу знать, от чего именно откупилась перед судьбой на сей раз.
Комментарии
Светлана (не зарегистрирован)
ср, 11/14/2018 - 22:44
Permalink
Просто о главном
Такое теплое и доброе чувство от данного рассказа. Сама часто пытаюсь повторять себе,что самое главное - это родные и близкие, а материальное пусть станет тем самым случайным "откупом". Потерять что-то - пусть, а вот кого-совсем другое дело.
Добавить комментарий