​Вера Кондрашова. Хартс

Девочка Иля, Илиаса, жила в маленьком домике. Это был не домик даже — скорее шалаш. На дереве. Круглая, неустойчивая конструкция, в щелях которой высвистывал душу ветер. Как она попала туда и почему жила именно там, никто не знал. Просто вдруг однажды она проснулась в нём. Было холодно, а в щели условного потолка смотрелись далёкие звёзды зеркалами её зрачков.

***

Лежать было почти не страшно, но зябко и тревожно, а когда Иля попыталась встать, домик накренился и так заскрипел, что она замерла от ужаса.

Потом уже очень медленно и ползком, оставляя сучкам лохмотки трепетной детской кожицы, она сгустилась в более удобное положение, вжалась комочком в колючую стену своего пристанища. Нащупала на полу какие-то тряпки и, как смогла, обмотала ими ледышки ручек и ножек. Зубы танцевали чечётку — Иля, исполнена холодом и страхом, превратилась в дрожащий калачик. Мир снаружи сотрясался жутью: ухали совы, выли волки, а иногда издали раздавались пронзительные крики неведомых чудищ. Не ведала Иля ни как попала сюда, ни откуда или зачем — только жила этим страхом и недружелюбием, пока не дождалась рассветных лучей, лизнувших солёные дорожки на её ледяных щеках.

Домик оказался плетёным из веток шаром, скрипящим и кренящимся от каждого ветра, но тем не менее весьма устойчивым и даже местами уютным. Нашлась в нём еда на первое время, одежда, тряпьё и даже игрушки — всё, что может быть очень потребно девочке её возраста.

Было Иле на вид лет пять, может, шесть. Только глаза её смотрели пугающей бездной, серьёзным внимательным взглядом изучая мир и себя в нём. И бездна эта теперь была исполнена страхом.

***

Училась Иля быстро. Очень быстро. Изучила каждый предмет, научилась покидать домик, сплела веревки-лианы, по которым лазала везде, где хотела, добывая ягоды, грибы и орехи, научилась наблюдать за природой и овладела множеством всяких умений, не всякому взрослому посильных. 

Мауглёнок Иля умела всё и даже немного больше — кроме одного. Она никогда не улыбалась. И не спала по ночам. Каждую ночь она дрожала от страха, вжимаясь в стену так, что вся спина её была покрыта новыми и старыми шрамиками — следами прожитого ужаса ночей. И все дни Иля укрепляла домик. Всё время, не занятое поисками еды, она затыкала щели. Все-все её силы уходили на это. Всё-всё её время сжирала неумолимая тревога. Ожидания ночи. И все ночи она вжималась в стену. А из глаз её вытекала бездна, струясь по шершавым от соли щекам.

***

Илю знал уже весь лес — она была мила, щедра и дружелюбна. Помогала птичкам, дружила с белками, спасала зайцев из капканов. А когда старый грозный волк стал ее должником (Иля вытащила острую палку из его бока и залечила страшную рану тягучим соком старого батура), весь лес заговорил о ней с уважением. И, казалось бы, ничто уже не угрожало ей ни днями, ни ночами — сам медведь приносил ей мёд в черепках бересты.

Но ничего не изменилось у Или. В глазах её по-прежнему плескался страх. И всё время Иля укрепляла домик. Пока он не стал ей… мал.

Однажды Иля сошла с дерева — дом-шар из веток не вмещал в себя больше её окрепшего юного тела. Была она сильна, стройна и ловка. Однажды, слезши с дерева, она решила избавиться от домика — оставить в нём мучившую её тревогу. Иля отправилась в путь.

Долго моталась она по свету, прибиваясь то тут, то там, встречала добро и зло, встречала рождение и смерть. Шрамики на её спине зажили, на их место пришли новые — вот следы саблезубого, а вот ураганный ветер, протащивший её по краю пропасти… Она почти забыла о страхе — ведь теперь она не спала ночами совсем, а опасность стала её вторым домом. Бездна же стала её именем.

***

Но однажды всё изменилось. Иля влюбилась. Извергся вулкан, сжёг все окрестности и покрыл горами пепла много миль вокруг. Из самого жерла, обожжённая до костей, но живая и полная решимости, вышла Она. Одна. С двумя чумазыми поджарыми илечками — по одной в каждую руку.

Как заботливая мать-волчица, выстроила Иля новый дом. Берлогу, чтобы укрыть их беззащитность. Днями она охотилась, а ночами вылизывала их маленькие тёплые спинки, тая от сладкого биения сердечек. Но вместе с домом вернулась тревога.

***

От зари до зари трудится Иля — затыкает сквозящие щели.

— Вот ещё немножечко, поднажми, дорогая, — говорит она себе, — ещё только эта большая щель, а потом станет легче. Потом можно будет отдохнуть, расслабиться!

Говорит себе Иля:

— Да, да, я знаю, ещё капельку, вот только эту дыру ещё закрою, и можно будет жить! — забивая досками окна, заколачивая угаром тревоги двери. А потом плачет, вжимаясь в стены, плачет всю ночь напролёт. От безнадежности. От смертельной безнадежности своего неистребимого страха. От неисчерпаемости бездны.

***

Но однажды… Однажды она остановилась. Прямо посреди наполовину заколоченного окна. Остановилась и пошла. Решительно, как она умела, безоглядно, как с ней бывало, без колебаний, как ей было свойственно. Она шла, не думая ни о детях, ни о доме, ни о настоящем, ни о будущем. Она шагала решительно и твердо, меряя мир шагами, а слепая бездна глаз вела её назад — обратно, к домику на дереве, к маленькой Иле, к началу начал.

Лес, поляна, дерево — обгорелый пень, расщепленный молнией. Нет ни дерева, ни домика, ни прошлого. Только маленькая Иля горько плачет, обхватив колени. Плачет до самой ночи, свернувшись на мхе в корнях своего прежнего дома. Изможденная дорогой и горем, она заснула.

Заснула крепко как никогда, а когда проснулась — вокруг был скрипящий кокон из веток, в щелях стонал пронзительный ветер, а в дырах потолка громоздились звёзды… Иля осторожно ощупала пол вокруг, подгребла к себе тряпки — те самые, отползла в привычное место и вжалась спиной в стену. Ветки царапнули-щекотнули её кожу. Она ощущала, как в животе ровно в том месте, где обычно, ворочался страх — поднималась тревога, грозя разорвать её грудь и раздавить сердце, но… странное дело — Иля видела её маленьким странным зверьком, который ищет себе место, топчась по органам и наступая на наболенные илины мозоли. Вот сердце в ответ начинает бешено биться, вот диафрагма отвечает тошнотой, вот горло сжимается, выталкивая непрошеного гостя… Удивленно посмотрела Иля на зверька и… протянула раскрытую ладонь — выходи, иди ко мне, я дам тебе место, вот здесь, в моих руках. Недоверчиво взъерошился зверёк, попятился, снова наступив на многострадальную печень, но Иля была терпелива и нежна — и вот уже ластится странный зверек в её добрых и тёплых руках…

***

Она назвала его Хартс — своего друга. Он больше не топчет ей печень, он прибегает, тревожно взъерошившись, когда чует опасность. Она ласково приглаживает его шерстку и шепчет на ушко волшебные слова, от которых её верный сторожевой пёс успокаивается и ложится на своё местечко, зная — она большая, она справится.

Она справится. И Иля улыбается.

Комментарии

Очень необычная сказка! Вера, спасибо Вам!

Добавить комментарий

Filtered HTML

  • Адреса страниц и электронной почты автоматически преобразуются в ссылки.
  • Разрешённые HTML-теги: <a> <em> <strong> <cite> <blockquote> <code> <ul> <ol> <li> <dl> <dt> <dd>
  • Строки и параграфы переносятся автоматически.

Plain text

  • HTML-теги не обрабатываются и показываются как обычный текст
  • Адреса страниц и электронной почты автоматически преобразуются в ссылки.
  • Строки и параграфы переносятся автоматически.
Image CAPTCHA
Enter the characters shown in the image.