Снурри рыбачил с самого рассвета. Нельзя сказать, что улов был хорош, но бывает и хуже. В потрепанном кожаном ведре плескались пять окуньков и одна упитанная кумжа. Из кумжи выйдет наваристая уха, а окуньков матушка натрёт солью и зажарит с луком. Вполне достаточно на обед, однако Снурри этого было мало. Он мечтал поймать форель. Большую, жирную, лучше всего с икрой. Такую, чтобы вся семья наелась до отвала. Отец наверняка похвалит Снурри и скажет, что он настоящий мужчина и добытчик.

Ульф сказал, что однажды поймал в этом озере форель размером с маленького ребенка. Этот старик знает о рыбе всё, и еще ни разу не бывало такого, чтобы он вернулся домой без улова. Будь он тут — наверняка применил бы какую-нибудь хитрость. Использовал бы специальную приманку, прошёлся бы по известным лишь ему рыбным местечкам. Ульф без труда поймал бы ещё одну форель. А вот Снурри отчего-то не везло. Но Снурри, сын Харольда, никогда не сдаётся!

А между тем уже наступил полдень. Жаркое солнце разморило мальчика и он задремал, не выпуская удочки из рук. Нетрудно догадаться, что приснилось Снурри. Форель. Громадная, жирная, она занимала весь обеденный стол. За столом сидели не только матушка с отцом, но и бабушка, дедушка, тетушка Эльса, тетушка Хильде и даже дядюшка Сверре. Ну а во главе стола сидел сам Снурри, празднично одетый, и примерно, в два раза выше, чем на самом деле. Он рассказывал историю о том, как поймал такую гигантскую рыбину, а все родственники слушали, переводя удивлённые глаза с рыбы на мальчика и обратно.

Форель мяукнула. Хрипловато так, нагло. “Странно”, — подумал Снурри.

— Снурри, милый, режь скорее, рыба заждалась! — воскликнула матушка, и он послушно принялся делить форель.

Отцу и дядюшке Сверре — куски покрупнее, пожирнее. Матушке тоже хороший кусок — все-таки это она готовила рыбу. Тетушкам кусочки поменьше да покостлявее. Себе мальчик положил самую большую часть, даже больше, чем отцу. Но не успел он вонзить зубы во вкусную, зажаристую форель, как та снова мяукнула. Снурри не обращал внимания и продолжал спокойно есть, пока кусок, лежащий в тарелке отца, не начал лаять. Он и это оставил без внимания, однако лай становился все громче и громче, и, в конце концов, Снурри проснулся.

Шум, впрочем, продолжался. Мальчик даже ущипнул себя, чтобы убедиться, что в самом деле не спит. Лай никуда не делся и Снурри принялся вертеть головой в поисках источника звука. Им оказался пёс старого рыболова Ульфа.

— Ханс, прекрати! — сердито прикрикнул мальчик. Пес замолчал и посмотрел на него с обидой в глазах, — ну что ты разлаялся, дурачье?

Снурри вздохнул и принялся сматывать удочку. Пора идти домой. Форель сегодня он так и не поймал. Ну, хотя бы окуньки есть, и кумжа тоже ничего… Мальчик обернулся и с ужасом обнаружил, что ведро абсолютно пустое. Снурри обыскал траву вокруг, еще раз заглянул в ведро, однако рыбы не было.

Слезы обиды подкатили к глазам мальчика. Как так?! Он ведь встал на рассвете и сидел на берегу озера не один час. И что же, все впустую? Он вернется домой без улова? Он закусил губу и сжал кулаки, силясь сдержать слезы.

— Я Снурри, сын Харольда, и никто не смеет воровать мою рыбу! — грозно заявил юный викинг, — я клянусь, что найду того, кто это сделал, и покараю его!

Мальчик огляделся, пытаясь найти следы вора.

— Ты видел того, кто это сделал? — с надеждой спросил Снурри.

— Вуф! — пес радостно завилял хвостом.

— Точно! — Воскликнул мальчик, — вуф! Твой лай был в моем сне, хоть ты и лаял по-настоящему! А перед этим… Перед этим в моем сне… Мяуканье! Значит, кто-то мяукал по-настоящему. А кроме котов в нашей деревне никто не мяукает. То есть, нам нужно всего-навсего выяснить, кто из них украл мою рыбу. Вот только… — Снурри приуныл, — в деревне двенадцать кошек. Ох, нелегкая будет работа — найти негодяя... Ну, да, сдюжим! Снурри, сын Харольда, никогда не сдается!

И Снурри не сдался. Он вооружился пересушенной рыбиной, висевшей в сарае с прошлого года и матушкиными кожаными рукавицами. С помощью чуткого нюха Ханса и собственной смекалки и ловкости, мальчик вознамерился допросить всех взрослых котов и кошек в деревне. Котят ловить не стал, так как счел их слишком маленькими и невинными для такой подлости.

Вскоре юный мститель настиг первого подозреваемого. Схватив за шкирку кота, мальчик поднял его над землей на вытянутой руке.

— Ты будешь… Рыжий. Почему бы и нет. Итак, Рыжий, что ты делал сегодня, в полдень?

— Мяяяяу, — жалобно протянул кот и попытался вывернуться.

– Хм... Ты довольно упитанный, и шерсть у тебя ухоженная. Похоже, твоя хозяйка неплохо о тебе заботится. Но может… Может тебе захотелось приключений? Чего-то новенького, а? Например, свежеукраденной рыбы?

— Мяяяяяяу! — Еще более жалобно ответил Рыжий.

— Но с другой стороны, твое мяуканье не похоже на то, что я слышал во сне. Что ты об этом думаешь? — Снурри поднес Рыжего к носу пса. Ханс обнюхал кота с хвоста до головы, а затем лизнул в щеку. Кот довольно заурчал.

— Похоже, вы друзья, — растерянно заметил Снурри, — вряд ли бы ты стал лаять на него у реки... Ладно, пожалуй, Рыжий, ты оправдан, — Мальчик опустил кота на землю и тот, окрыленный свободой, припустил куда-то вдаль.

Следующей допросу подверглась жутко ласковая кошка, которая ластилась и мурчала, пытаясь задобрить Снурри. Держать ее за шкирку было тяжело, поэтому мальчик взял кошку за подмышки.

— Так. Ты будешь… Толстушка. Тебе подходит это прозвище, верно?

— Мррр, — Толстушка попыталась лизнуть Снурри.

— Цыц! — увернулся он, — я должен быть беспристрастен, хватит! Итак. Ты толстая, значит любишь поесть. Пытаешься задобрить меня мурлыканьем, что также может указывать на твою вину. Какие у тебя есть оправдания, а?

— Мрррр, — кошка потерлась лбом об руку мальчика, — мррмррр.

— Хм… Ты не мяукаешь, а только мурчишь. По крайней мере, я еще ни разу не слышал твоего мяуканья… Это, конечно, еще не доказательство, однако… Ханс, твое мнение?

Пес обнюхал Толстушку, затем ткнулся носом в ее округлый живот. Кошка зашипела. Пес посмотрел на мальчика и снова ткнулся носом в кошачий живот.

– Ты думаешь… – осенила мальчика догадка, — ты думаешь, она носит котят? И как же я сразу не догадался! Да, это веский аргумент. Боги не велят судить кормящих и тех, кто носит дитя. Кроме того, она слишком неповоротлива чтобы что-то красть. Ладно, Толстушка, ты тоже свободна, — мальчик бережно поставил кошку на пол. Она дошла до солнечного луча на полу, вальяжно разлеглась там и принялась вылизываться.

Дальше Снурри поймал небольшого, пронырливого дымчатого котика.

— Проныра, — объявил мальчик, после того как кот в третий раз попытался вырваться из цепких рук, — ты юркий, тощий и выглядишь довольно хитро. Ты вполне мог бы украсть мою рыбу, а затем скрыться прежде, чем я проснулся. У тебя есть доказательства твоей невиновности?

Кот вновь попытался вывернуться, а затем облизнулся.

— Ты облизываешься? — мальчик сердито нахмурился. — И тебе хватает наглости заявлять мне в лицо, что моя рыба была вкусной? Ханс, я считаю что он — вор, — Снурри сунул кота под нос псу.

Тот не стал обнюхивать кошачий хвост или живот, а сразу потянулся к мордочке. Проныра зашипел и увернулся. Ханс снова попытался дотянуться до морды, кот снова зашипел и облизнулся. Пес посмотрел на Снурри и облизнулся сам.

– Что ты пытаешься сказать? – Снурри снова поднял Проныру к своему лицу и внимательно присмотрелся. – Я понял! Да у него вся морда в молоке! И, кажется, я слышал, как молочница Хельга возмущалась, что кто-то вылакал у неё половину удоя. Дай-ка подумать… Да, она говорила, что это случилось как раз в полдень, когда пропала моя рыба. Навряд ли Проныра мог быть в двух местах сразу. Что ж, ты тоже не виноват. То есть, ты конечно вор но… — кот вновь крутанулся, и в этот раз у него получилось вывернуться. Он мигом вспрыгнул на крышу ближайшего сарая и скрылся восвояси.

Юный мститель допросил ещё шестерых. Хромой, Задира, Белка, Ушастый, Медведь, Чернуха…

Хромой слишком медлителен и не смог бы быстро скрыться с места преступления, Задиру в полдень запирали в чулане, так как устали от громких кошачьих визгов и драк, Белка играла с детьми весь день… У каждого находилось своё оправдание. Мальчик уже совсем устал, солнце клонилось к закату.

— Не думал, что найти виновника будет так трудно, — вздохнул он, — а матушка ведь уже наверняка печет луковый пирог… Скоро она достанет его из печи, поставит на стол, нарежет и спросит: “А как же быть с куском для Снурри?” "Кусок Снурри достанется остальным — наверняка ответит отец, — он сам виноват, нечего шляться до ночи непонятно где». Сестренка сделает ангельские глаза — уж это она умеет — и пирог достанется ей. Она будет коварно улыбаться и противно хихикать, когда Снурри наконец вернется. Но никто этого не заметит. Живот мальчика жалобно заурчал, будто отвечая мыслям.

— Ладно, — сказал он сам себе, — я допрошу последнего, и если он окажется невиновен… Значит виноват Хромой. В конце концов, может, он не такой уж хворый, как кажется?

Рассудив так, Снурри поймал первого попавшегося на пути кота и посмотрел на него.

— Ба! Да это же Карась! Я тебя знаю — ты кот старика Ульфа! — мальчик задумчиво почесал лоб. — Ну и задачка. Твой хозяин — первый рыбак на деревне. С одной стороны, уж он-то должен был отучить тебя таскать рыбу, верно? С другой стороны, может, ты пристрастился к свеженькой рыбке, а так как Ульф сейчас хворает и не рыбачит, решил взять ее у меня? — мальчик призадумался, не зная, что решить.

— Мяууу! — Карась прервал его раздумья наглым, громким мявком.

— Это был то самое “мяууу”, тот самый голос, что я слышал во сне! — воскликнул Снурри. Пес залился лаем. — Вот он, вот он — виновник! Ты со мной согласен, Ханс, верно дружище?! — пес снова звонко залаял. Не раздумывая больше ни секунды, мальчик, не выпуская кота из рук, помчался к озеру. Ханс последовал за Снурри, очевидно, чтобы посмотреть, чем дело кончится.

Через пять минут над деревней раздался громкий кошачий вопль.

— Я нашел вора! Я отомстил ему! — ликовал Снурри. — Я Снурри, сын Харольда, и никто больше не посмеет воровать мою рыбу! Никто! Никто!

Мокрый, кажущийся невероятно тощим, кот посмотрел на исступленно кричащего мальчика. "Люди — странные существа”, — подумал он и, на всякий случай, побежал подальше в кусты. Разумеется, Карась умел плавать — без этого коту рыбака просто не выжить. Но повторять купание в озере, да еще и вниз головой, за хвост, ему не особо хотелось.

— Враг повержен! Вор наказан! — радостно вопил Снурри, пританцовывая.

Пока юный мститель радостно праздновал победу на берегу, жена старого Ульфа накрывала на стол.

— Любовь моя, — поинтересовалась она, — а где ты взял рыбу? Ты ведь жаловался, что спина болит, совсем невмоготу…

— Так это, полегчало сегодня немного, — ответил старик. — Солнце, тепло. Вот и сходил к озеру. А то сколько ж можно без рыбы да без рыбы…

— Это точно, — улыбнулась женщина и принялась за наваристую уху из кумжи. В хижину, виляя хвостом, вбежал Ханс. За ним уныло плелся Карась.

— Вернулись, хулиганы? — нарочито сердито проворчал Ульф.

Однако в миске животных ждало по окуньку. 

— Молодцы, чисто сработали, — добавил старик уже тихо, незаметно для жены.