(Из «Рассказов о Нините»)

Половину большого двора занимал садик, огороженный штакетником. Садик был запущенным, и его дебри притягивали детей. Их много было в двух рядом стоящих новых трёхэтажных домах, и весь день кто-то из них шнырял по садику, обрывая и жуя недозрелые ранетки и зелёные стручки акаций. Во дворе шли разные игры, и стоял галдёж. Когда он доносился до третьего этажа, в окне появлялось красное сердитое лицо бывшего ответственного работника Запекина, и на детей обрушивался поток разных слов.

Но дети убегали в садик, прятались в кустах и смеялись.

А мамы детей не ругались. Они улыбались детям и дарили им спелые подсолнухи. Нинита обожала свежие семечки, и, если подсолнух ей долго не дарили, она просила: «Ма-ам, купи подсолнух!». Они шли на базар, и Нинита наслаждалась семечками.

Как-то раз мамы Вовы с Женей, Тани и Любы, во главе с бабой Верой, вошли в садик с лопаткой, граблями и метлой. Они стали сражаться с пыреем, крапивой и одуванчиками, расчистили дорожки, вымели мусор. Потом сделали две большие круглые клумбы, огородили их кирпичами, а кирпичи побелили. Посадили рассаду и полили её водой из протекавшей поблизости речушки Качинки. Рассада сразу подняла поникшие листики, выпрямилась и радостно вздохнула. Она стала расти и превратилась в изящные космеи, настурции, календулу и душистый горошек. На космеи садились прозрачные стрекозы и качались вместе с цветами, если дул игривый ветерок.

Садик стал весёлым и ухоженным.

Большие тополя и березы держались особняком, не водили знакомства со скромными акациями и ранетками, а на такую мелюзгу, как цветы, смотрели свысока.

Но цветы не смущались. Они заигрывали с летним ветерком, махали пролетавшим облачкам, а вечерами тихонько шептались между собой: желали друг другу спокойной ночи.

Лето стояло жаркое, а небо ленилось и не посылало тучки с дождиком. Девочки каждый вечер брали лейки, приносили воду из Качинки и поливали цветы. В благодарность цветы благоухали на весь двор, и жители дома улыбались. Мальчишки играли в футбол и цветы не поливали: они считали это не мужским делом. А Запекин хмуро смотрел со своего третьего этажа, поджав губы. Но на него никто не обращал внимания.

Однажды во двор вышла баба Вера. Она несла что-то длинное, обёрнутое мешковиной.

— Девчата, — крикнула она девочкам, игравшим у стены дома, — идите сюда!

Девочки, бросив скакалки и классики, подбежали к ней.

— Будем сажать деревья!

Баба Вера развернула мешковину, и девочки увидели несколько маленьких саженцев, без листьев, с коротенькими корешками. Баба Вера взяла самый большой, подняла вверх и повертела во все стороны, чтобы девочки хорошенько его разглядели.

— Это деиво?! – удивленно пискнула маленькая Иришка, Танькина сестренка, выглядывая из-за её ноги. Баба Вера ласково улыбнулась.

— Дерево, дерево, — закивала она Иришке, — только совсем ещё маленькое, как ты. Вырастет и станет большим! А вы знаете, — она окинула внимательным взглядом девочек, – что каждый человек в жизни должен посадить хотя бы одно дерево? А лучше несколько, и сделать еще много добрых дел, — продолжала баба Вера. Она казалась простоватой и необразованной, но это было совсем не так.

Девочки смущенно молчали.

— Саша-а! — протяжно крикнула она, повернувшись к садику.

Из сарайчика, стоявшего в глубине садика, высунулся Витин папа.

— Выкопай нам ямки под саженцы, — попросила баба Вера.

Витин папа скрылся в сарайчике, вышел оттуда с лопатой в руках, и через несколько минут ямки были готовы.

— Ну, девчата, выбирайте саженцы, кому какой нравится, — пригласила баба Вера. — Будете ухаживать каждая за своим. Нелегкое дело, зато хорошее!

Вскоре саженцы прочно сидели в своих ямках, привязанные к колышкам, чтобы ветер не опрокинул, и девочки собрались за водой — полить своих подопечных.

— Мы будем носить воду из Качинки, — предложила Люба.

Но баба Вера покачала головой.

— Хоть и близко, да тяжело будет вёдра таскать, лейками тут не обойтись. Силёнок у вас ещё маловато. Из крана наливайте.

В те далекие времена в водопроводе текла чистая, прозрачная, вкусная вода; её пили даже люди. Ну и саженцам она пришлась по вкусу.

Нинитиному крохотному деревцу выпало место между клумбой и калиткой.

Через несколько дней тоненькая кора саженцев заблестела, потом появились почки, а из них — крошечные светло-зелёные листочки. Все девочки радовались, и только Нинита ходила грустная: у её деревца кора оставалось тусклой, оно выглядело просто сухой веткой, воткнутой в землю.

Все девочки поливали свои деревца уже один раз в день, а Нинита упрямо носила воду утром и вечером и выливала целое ведро — конечно, небольшое, большое она поднять не могла — в ямку, из которой торчала её сухая ветка.

Баба Вера подходила, смотрела на старания Ниниты скептически и молча уходила, с удовлетворением оглядев клумбу с пышными цветами.

— Брось, — однажды сказала она Нините, — не будет толку. Видишь — так и стоит сухое. Засохло, видать, еще раньше. Выкопать надо и выбросить.

Но Нините так хотелось, чтобы ветка начала расти и стала деревцем! Она упрямо продолжала носить воду утром и вечером.

— Оживай! Оживай! — шептала она сухой ветке, оглядываясь, чтобы никто не услышал.

В труде и надежде прошло недели две. Однажды рано утром Нинита услыхала под окном тихий свист. Она выглянула в окно — там стоял Витька и делал ей знаки, чтобы вышла. Она быстро выскочила во двор.

— Дерево твоё… иди, посмотри, — таинственно шепнул Витька, — я за великом шёл и увидел…

Он развернул велосипед и уехал.

Нинита бросилась в садик, увидела свой саженец, и у неё захватило дух: жизнь блеснула в этой сухой ветке! Кора в самом низу стала ярче, и на двух самых нижних веточках набухли зеленоватые почки. Нинита счастливо рассмеялась и побежала домой — сказать маме.

***

Прошлое спит в глубинах нашей памяти, но так легко шагнуть в него, выйдя из летящего экспресса под названием «Сейчас», и разбудить…

Судьба в образе Любы и Коли через океан Времени привела меня в родной город.

— Зайдем, посмотрим, что там теперь, — предложил Коля, останавливая машину у дома, где прошло наше детство.

— Давайте, — в один голос сказали мы с Любой.

Двор почти не изменился, только стал как будто меньше, и там лежал асфальт. Садик всё так же огорожен штакетником — новым, выкрашенным в бежевый цвет. Зелень в нём пышно разрослась, и было не разглядеть, что там, в глубине. Дом, отремонтированный и покрашенный нежно-розовой краской, был как новенький. В нижнем этаже, на угловых окнах бывшей нашей комнаты, красовались фигурные решетки.

У стены на скамейке сидела старая женщина в изящном летнем платье с оборками и соломенной шляпе. Внезапно она поднялась и сделала несколько шагов по направлению к нам.

— Я вас помню, — воскликнула она удивленно и радостно, — вы…

Мне совсем не хотелось разговаривать: я смотрела на дом, на двор, и детские воспоминания охватили меня. Спрятавшись за широкую Колину спину, я потихоньку отошла к садику. Оживлённый разговор женщины с Любой доносился издали.

Я зашла в калитку. Клумбы всё на тех же местах; угловатые акации, несколько тонких березок… А это что?.. На том самом месте, между клумбой и калиткой, стояла яблоня. Густо посаженные деревья и кусты заслоняли ей свет, и она сильно вытянулась вверх. Внизу на стволе, покрытом потрескавшейся от времени серо-коричневой корой, веток не было, они начинались чуть ниже середины, смотрели вверх и делали её похожей на пирамидальный тополь. Листья, негустые, тёмные, слегка трепетали от ветерка. Волнение охватило меня — как будто подруга детских лет вдруг появилась передо мной.

— Привет, моё маленькое дерево! — тихонько сказала я ей. — Ты ожило тогда и живо до сих пор, через столько лет! Значит, не зря я…

— Ты чего сбежала? — Колин голос за спиной вернул меня в настоящее. Я и не слышала, как подошли они с Любой.

— Знаешь, кто это? — возбуждённо перебила его Люба, мотнув головой в сторону уходящей женщины. — Помнишь, в третьем подъезде жила артистка Метельникова, в нашем театре играла? Это она! Ты только посмотри, как она держится, и платье на ней какое, а ведь ей сильно за восемьдесят! Глаза блестят, губы подкрашены. Я и не посмотрела на неё: сидит женщина на скамеечке и сидит. А она узнала нас, по именам назвала. Вот так память! Мы с ней душевно поговорили. Зря ты ушла!

— Здорово, — отозвалась я. — А вот это кто, ты знаешь?

Я коснулась ствола яблони. Люба недоумённо посмотрела на меня.

— Помнишь, мы, девчонки, под руководством бабы Веры посадили саженцы яблонь, а потом ухаживали за ними? Помнишь, как я отпаивала водой свое деревце? Это — оно!

Люба и Коля смотрели на меня и на яблоню во все глаза.

— Вот это да! — воскликнула Люба. — А я давно забыла про всё это.

— Ну ты молодец, — сказал Коля серьёзно, — исполнила завет мудреца.

— Да, — ответила я, — растёт на Земле и моё дерево!