Катя плакала: горько, с обидой, почти ревела. Лена, её тётя, молча налила им чаю, присела за стол, с улыбкой посмотрела на зарёванную племянницу.

—Смешно тебе, да? — сердито уточнила Катя. — Конечно, вам всем смешно!

—Да не смешно мне, дурында. Просто смотрю на тебя и думаю: как же ты у нас ещё маленькая, хоть и взрослая. Ну чего ты так убиваешься, а? Подумаешь, на работу не взяли! Да и что? Последняя она что ли, работа эта? Тебе учиться надо. Работа — это же прихоть почти. Или, может, тебя папа с мамой больше кормить не будут? С голоду ты что ли умрёшь, Кать?

Девушка качнула головой.

—Не с голоду. Но хочется уже, чтобы сама, чтобы каждый раз денег не просить.

—Понятно, конечно. Но реветь-то чего? Думаешь, не успеешь что ли? А мне вот кажется, что ещё устанешь, что будешь ещё потом приезжать и хотеть маленькой побыть хоть пару часиков.

Катя снова бросила на тётю сердитый взгляд.

—Я рада, что тебе весело. Мне потому что нет. Я вообще теперь не знаю, что делать.

—Ну, уж точно головой биться без толку. Что можешь, то и делай. А что не можешь, то и Бог с ним. Других вариантов всё равно нет.

—Слушай, вот только не надо сейчас проповедей, ладно?

Лена пожала плечами, отхлебнула чай.

—А это на проповедь похоже? Ну, извини. Я просто думала, тебе совет нужен, вот и сказала. Потому что я сама так уже давно живу — и ничего, даже вполне счастлива.

—Да, конечно. Тебе рассуждать легко, ты старая!

Женщина рассмеялась беззлобным звонким смехом.

—Вот спасибо! Добрая ты наша, в сорок восемь лет в старухи записала!

—Ну… — замялась Катя, — может, и не старая, но всё равно у тебя уже не так всё. Наверно…

—Вот именно что «наверно». А точно ты знаешь? Кто вообще это выдумал, что с возрастом желаний меньше? Бред! Да и сам возраст тоже та ещё выдумка. Просто цифра, а что за ней? — Лена задумалась на секунду, сделала ещё глоток чая, заговорила мягче, с улыбкой: — Ты говоришь, старая, и мне в твои годы, может, тоже так казалось. А сейчас кажется, что мне и есть твои годы. И всё никак не верится, что у меня сын старше тебя, лошадки, что уже диплом на носу. А кажется, вот только вчера по очереди в школу пошли: сначала он, потом ты. Две малявки. И что мне тогда до паспорта? Вот сама подумай?

Катя пожала плечами.

—Вот именно, — продолжила её тётя. — Так что возраст, возраст… Не причём он тут, Кать. Просто жизнь она такая, что в ней не угадаешь и не увернёшься. Бывает, пыхтишь там что-то, пыжишься, планы строишь, а оно — бац, тебе сзади по затылку, и всё. И нет, считай, ни планов твоих, ни привычной жизни. А бывает, наоборот, вроде толком не делаешь ничего, а оно — раз, и как встречным ветром в лицо. То человека нужного встретишь, что ещё что-то. Моргнуть не успеваешь, а всё уже как-то само наладилось. И не смотри ты так. У тебя примеров перед глазами столько, что только вспоминать успевай.

—Знаю, — кивнула Катя.

—Вот и знай. А реветь брось. Не умер никто, слава Богу. А в остальное, знаешь, правило очень простое. На все случаи. Не суть важно, по течению или против, но главное плыть спокойно. Спокойно и вдумчиво, чтобы силы рассчитывать. Потому что в истерике и без сил утонуть можно, даже если тебе воды по грудь.
Помнишь, как тебя маленькую плавать учили? Как говорили тебе, что вода твой друг? До тех пор, пока ты её чувствуешь, пока не споришь с ней, но и не боишься. Вот с жизнью то же самое: делать надо то, что чувствуешь, и так, как чувствуешь. Тогда всё нормально будет. Главное, знаешь, в меру, без фанатизма, а то как в той пословице будет, про дурака.

—Который лоб расшибёт, если его молиться заставить?

Лена кивнула.

—Именно. Это, кстати, вообще всегда актуально. Лоб расшибать без толку, только себе хуже сделаешь. Лучше уж тихо, спокойно. Делай, что можешь, и пусть всё идёт, как идёт. Со временем видно будет, — женщина улыбнулась и тут же театрально нахмурилась. — Но если ты меня ещё раз старой назовёшь, я тебя тресну, понятно? Честное слово, тресну!

Вместо ответа Катя засмеялась, шутливо пытаясь заслониться от грядущих подзатыльников. Слёзы высохли как-то сами собой.