Привет всем! Меня зовут Пиня. Пингвин. Я не знаю, что означает это имя, но мне оно нравится. Я молодой, заводной и непослушный кот. Почему непослушный? Да просто скучно это — быть послушным. Моя хозяйка любит меня, несмотря на все мои шалости, хоть мы с ней частенько ругаемся, а то и дерёмся. Ну я ведь мужчина и должен показать человеческой женщине, что всё всегда буду решать я сам! Захочу — послушно лягу на диван, на чудесный мягкий плед, который я очень люблю, а захочу — пробегусь по дому и запрыгну на шкаф с книгами!

 И пусть моя человечья мама бегает за мной с метлой и криками:

— Пиня, куда ты побежал? Куда ты, котик? Вот обормот!!!

Запрыгнув на шкаф, я уселся на книги, зная, что моей хозяйке сюда не добраться. Ну если только она совсем разозлится и принесёт стул или табурет, и, встав на них, начнёт меня тянуть за что попало — за любую лапу или даже за хвост.

Ну ничего. После я надолго запоминаю такое некультурное отношение к себе и при случае припоминаю хозяйке её неуважительное отношение к любимому коту.

К слову сказать, любимым котом я стал с первых минут знакомства с хозяйкой. Как я оказался там, где живу по сей день — не знаю. Помню, как бегал среди других людей, они что-то громко кричали, жарили мясо на огне. Их было много, шумные, но добрые, меня не обижали. Видимо, они меня и привезли жить здесь. А потом собрались рано утром и пошли толпой куда-то. Я побежал следом. Они оглядывались и пытались прогнать меня к дому, где были крики и жареное мясо. Но я бежал за ними. Как же я? Как мне оставаться одному там? Они все стояли гурьбой на дороге. Кто-то обнимался. Люди вдруг перестали обращать на меня внимание.

Вскоре приехала какая-то шумящая штука на колёсах, которую они называли «такси». Большинство уселись в него и уехали. Остались только двое. Они продолжали не замечать меня.  

Вновь появилась уже другая гудящая штуковина на колёсах, и они попытались в неё сесть. Я испугался и забрался под брюхо этой штуковины у колёс. Надеялся что меня всё же не оставят одного. Из такси выскочила девушка и, схватив меня под лапки, отнесла и бросила через небольшой забор к какому-то сараю, а сама быстро убежала. Они уехали.

Я стал оглядываться. Мне всё же нужно было добраться к дому с жареным мясом. Вдруг там кто-то уже появился. А может, и здесь, возле этого сарая, можно найти еду… Нет, здесь никого нет, вкусным ничем не пахнет. Только дрова, которые бросают в огонь, когда жарят мясо, и ветки с сухими листьями. Теперь-то я знаю, что сарай этот называется баня, здесь люди моются. Странно, зачем им баня, ведь у них, как и у нас, есть языки. Ну, люди вообще странные существа...

Я обнюхивал баню и размышлял, как мне добраться до того дома, где я провёл предыдущие дни. Я не успел ничего решить, как вдруг раздался зов:

— Кис-кис-кис!

Неужели это за мной?! Я выскочил на дорогу. Там стояла моя нынешняя хозяйка, немолодая женщина невысокого роста. Она взяла меня на ручки, и я тут же замурчал. Я ведь правильный кот. Людям нужно петь, они это любят. Не знаю, откуда я это знаю. Но хозяйка, довольная моим пением, понесла меня к себе домой. Это совсем не далеко от бани-сарая.

Меня принесли в дом и положили на диван. Старшая спросила совета у младшей хозяйки, можно ли мне остаться с ними. Она дала добро. Тогда меня понесли на кухню и накормили вкусной отварной рыбкой.

На кухне я увидел ещё несколько кошек. Взрослых кошек. Они тут же на меня зафырчали, мол, что я здесь забыл, малявка? Я ответил, что меня принесла хозяйка, которая сама меня выбрала. Так я оказался в доме, где живут две хозяйки. Одна из них всегда нас, кошек, кормит, ласкает, разговаривает с нами. Но и попадает всем от неё прилично, особенно когда мы что-то натворим.

Вначале, когда меня только взяли, кошек было больше, чем осталось сейчас. Странно, многие куда-то исчезают, а хозяйки потом несколько дней ходят грустные. Вначале со мной росли ещё две малявки. Их мама и меня облизывала, и даже несколько раз разрешила мне пососать молочка у неё. Но потом мама Ланя оставила нас с девочками и исчезла, как многие. Спустя какое-то время унесли одну из девочек, и мы остались с Барсей вдвоём.

Я был ей нянькой и помощником в освоении жизни. Я ведь бегал везде по улице, выбегал на дорогу. Мною восхищались прохожие. Меня даже фотографировали. А Барся скучала по сестрёнке. Но потом она привыкла ко мне, и мы играли, носились везде.

Один раз хозяйки тоже куда-то исчезли. Правда, перед этим нас с Барсей отнесли в другой дом. Барся испугалась, что нас бросили. Но я ведь мужчина, я стал изучать, куда нас принесли, и обнаружил, что здесь пахнет вкусным мясом. Правда, дверь закрыли. Мы мяукали и царапали двери. В конце концов нам принесли молока и немного мяса. За пределы комнаты нас не выпустили. Потом в этот дом приехали ещё люди, и маленький человек носил нас с Барсей на руках, гладил, кормил вкусностями. Но нам всё равно не нравилось в этом доме. Нас не пускали носиться по всему дому. Барся всё время пищала. На улицу нас выносили только под присмотром маленького человека. А он следил, чтобы мы никуда не залезали — ни на дрова, ни под дом, даже просто по травке побегать! Тем более уж вернуться к нашему дому было нельзя.

К этому дому приходили другие кошки наших хозяек. Их кормили, ласкали, гладили, но в дом, как нас, не пускали. Они говорили, что хозяйки уже не первый раз так исчезают, но потом появляются вновь. Так и произошло. Через несколько мучительных дней хозяйки появились. Я был обижен на них, не хотел идти на руки, но они принесли вкусный кошачий корм. Я очень его люблю. Моя хозяйка, несмотря на все наши с ней ссоры, часто меня им балует. Понимает, что зря кричит, и потом в знак примирения угощает кормом. Мне, кстати, еды достаётся больше, чем остальным, потому что я любимый у хозяйки.

С того долгого исчезновения хозяйки больше нас не оставляли. А если и девались куда-то, нас с Барсей и старшей кошкой Белкой оставляли в сенях запертыми, а по возвращении угощали всех вкусным кормом, видимо, просили прощения, что бросили нас.

Вообще нам живётся с хозяйками не плохо. Грех жаловаться. Кормят не только кормом, но и рыбкой, колбаской. А иногда кашей с макаронами. Что делать, есть захочешь — поешь и макарон.

Хулиганить и баловаться, делать, что нам вздумается — нельзя. Например, лежать на столе. Или почему-то нельзя залезть в штуку под названием «сковорода» и взять кусок курицы. Почему — непонятно! Ведь они же себе пожарили эту курицу, а почему нам нельзя самим тоже взять её и покушать? Нельзя придти на стол, где стоит много вкусностей, и схватить печёночный оладушек.

Белку порой терпеть не могу. Занимает моё место у хозяйки на коленях! Я вообще считаю, что должен быть единственным котом в доме, чтобы меня слушалась сама хозяйка. Ну что это за жизнь?!  Забрался на стол, взял в своём доме курицу из сковороды. Ведь хозяйки уже поели, вот и дайте мне. Но нет! И курицу отнимают, и с метлой за мной бегают, на чердак выселяют. Ну как так?

А вообще… Жить можно с моей хозяйкой. Сходил тут, познакомился с соседями, те говорят, мол, их никто в дом даже не приглашал никогда. Что за хозяйки пошли? Достанься мне такая, нашёл бы способ её воспитать. Но мне с моей вполне даже ничего. Мурр…