Как интересно всё складывается... Произведения Константина Георгиевича Паустовского со школьной скамьи не попадались мне на глаза. И вдруг вижу книгу «Воспоминания о Константине Паустовском» (составитель Л.А.Левицкий, издательство «Советский писатель», 1975 год!)... С первых страниц погрузилась в мир необыкновенно чуткого, внимательного, открытого человека, блистательного писателя, который стремился донести до читателя... Силу Красоты! Да, он использовал это понятие, раскрывал его в своём творчестве, в жизни, в письмах друзьям и близким. Как удивительно точно удаётся Паустовскому передать настоящую нежность к окружающему миру — несмотря на то, что жизнь его была нелёгкой, но радостной благодаря творчеству! Как он передаёт дыхание Природы, рассветной звенящей тишины, плеск речной волны и и запах лугов, туманов, даже дождя!

Позволю себе привести несколько цитат из книги, которая произвела на меня столь сильное впечатление... Вот что пишет о Паустовском писатель Юрий Бондарев, который был знаком с Константином Георгиевичем в свои студенческие годы:

«Работа писателя напоминает тяжелейшую работу землекопа, роющего колодец в выжженной степи. Обливаясь потом, он день за днём — иногда годами — вгрызается в землю с фанатичным упорством, стараясь добраться до глубинной воды и испробовать вкус её. Потом он отдаёт отрытые колодцы людям. Нередко же вода в них бывает солоноватой, порой с железистым привкусом горечи, — тогда она не освежает, но люди пьют её, испытывая ещё большую жажду.

Константин Паустовский черпал из своих колодцев первозданную чистую воду — от неё исходит лесная прохлада, она утоляет жажду.

Его кристально отточенные слова сияют, переливаются, как капли на листьях, освещённые солнцем. И его книги наполнены прозрачным и душистым воздухом. Они издают запах утреннего моря, благостно тихих лугов, закатного леса с сухим туманцем в коридорах просек; от страниц веет мягкой тишиной вечереющих полей.

Может быть, во всём этом ощутимо умиленное созерцание окружающего мира? Умиротворённый взгляд окрест себя? Нет, в этом лиричное познание самого человека как частицы природы, рождённой ею, и познание доброты, которая подчас в сумасшедшем ритме каждодневных дел раздробляется, распыляется в мелочах. И тогда уже некогда внимательно оглянуться, всмотреться в предметы, осмыслить прожитый день, ощутить вне себя и в себе извечную красоту. Но именно она делает нас добрее, цельнее, благороднее. Почему же так заметно стремление Паустовского идти через красоту мира к доброте и от доброты к красоте мира?..

Сила его таланта в неизмеримом ощущении молодой открытости и чистоты его героев, и я беру на себя смелость сказать, что для него критерий истины и морали — красота мира и красота духовная.

Нет сомнения, что в этом неотразимость прозы Паустовского и этим объясняется его неугасающая популярность. Он никогда не был «моден» или «немоден» — его читали всегда. Он всегда был далёк от всякой литературной суеты вокруг своего имени, от ложных фейерверков неудержимых восторгов, от фельдмаршальства в искусстве, разрушающих талант любой величины...

Я люблю Паустовского потому, что именно он, выдающийся мастер, в самом начале моего литературного пути открыл мне изящество, алмазный блеск самого простого слова, потому, что я был покорён его любовью к человеку и в его книгах, и в жизни. Есть писатели, наделённые счастливой судьбой: книги их не теряют свежести под воздействием лет и времени и, несмотря ни на что, не стареют — всегда остаются молодыми. Живые клетки таких вещей не что иное, как чистейшая позиция художника...

Эмоциональное воздействие Паустовского, видимо, объясняется не только человеческой чистотой, естественным благородством его героев, не встающих на цыпочки, но и тем, как писатель умеет создавать неповторимую атмосферу, настроение, тот вещественный и порой невещественный мир, окружающий героя, ту пленительную обстановку, без которой герой напоминает призрака без плоти. Эта поразительная игра светотеней, точное сочетание красок, звуков, запахов, ритм, тональность — завидная способность, встречающаяся не так часто в нашей литературе.

У Константина Паустовского удивительное и завидное свойство точно передавать свои ощущения, — это, совершенно очевидно, достигается лишь высоким мастерством. Паустовский — мастер точного эпитета. Он создаёт пейзаж так осязаемо-отчётливо, так лаконично и просто, что изумляешься его зоркому глазу, его ясности...

Опытнейший мастер слова, Паустовский прав: надо найти себя и в каждой книге выливаться полностью, не жалея себя и не скупясь.

Только так создаются честные и страстные вещи. Только так писатель начинает взвешивать и ценить своё слово. Только так рождается чудо искусства, лишь так писатель может приблизиться ко всему тому, что создано гением природы. Ведь всё, что мы пишем вообще, всё искусство — это лишь приближение к красоте и сложности объективного мира, которого нет лучше.

Книги Паустовского свежи, солнечны, в них туго сжата пружина молодой энергии, они искрятся, они волнуют, в них нет усталости, в них по-прежнему южный солёный запах моря, блеск жаркого южного полдня...»

А вот что сказал о Константине Георгиевиче И. Эренбург (из выступления по радио 25 мая 1962 года):

«Людям, страдающим морской болезнью, советуют глядеть на берег. Меня не укачивает на море, но не раз меня укачивало на земле. Тогда я старался хотя бы издали взглянуть на Константина Георгиевича Паустовского.

Он поражал и поражает меня своей душевной стойкостью.

Никогда не изменял он ни народу, ни искусству, ни друзьям, ни себе.

Я благодарен ему за мастерство, за взыскательность, за вдохновенность, за редкостную чистоту.

Этот мягкий и нежный человек умеет быть удивительно строгим к себе, ограждать высокое звание писателя...

Вот почему так любят Паустовского молодые авторы, которые отнюдь не наивны и любовь которых заслужить нелегко.

Паустовского любят за то, что он сохранил романтику, юношескую требовательность, свежесть раннего утра... Мне хочется поблагодарить его за то, что он живёт, мыслит, борется, страдает, за то, что мне выпало счастье жить с ним в одно время. За то, что он не раз помог мне сохранить вкус к искусству и в жизни.

Нужна чистота, без неё не обойдёшься. И нам остаётся низко поклониться Константину Георгиевичу за всё, что он сделал, за всё, что он делает — писателю, человеку, гражданину...»

Портрет Паустовского прекрасно передал Анатолий Медников:

«Сорокашестилетний и уже в предвоенные годы широко известный писатель Константин Георгиевич Паустовский оказался... непохожим на свои книги.

Я чётко помню это своё удивление от того, что реальный облик писателя вовсе не вязался с тем, который складывался у меня от чтения книг Паустовского до нашей первой встречи.

Мне Паустовский почему-то представлялся высоким, худым, с прямыми, ниспадающими на лоб волосами, с лёгкой и стремительной походкой, с некоей романтической тоской и отстранённостью во взгляде.

Конечно, можно, юмористически отнестись к мысли о полном совпадении духа творчества с той «физической оболочкой», в котором этот дух обитает. Но кто может оспорить это благородное прямодушие читателей и те невольные ассоциации, которые переносят наше воображение от книги к её автору?

Повторяю, я был немного обескуражен тем, что Паустовский, осенью 1938 года впервые открывший дверь комнаты, где сидели его будущие ученики, был в действительности вовсе не высоким, а скорее даже небольшого роста, как говорят — приземистый, с широкими плечами, с коротко подстриженными волосами на крупной голове, которую уже тогда окаймлял на висках широкий седой ободок.

Он носил очки, которые снимал при чтении оттого, что был близорук, и голос у него оказался не сильный и звучный, а негромкий и немного глуховатый, с той мягкостью, которую всегда окращивала готовность улыбнуться, пошутить, присыпать солью лёгкой иронии пафос любого своего рассказа».

Один из самых любимых моих писателей, Вениамин Каверин, автор завораживающего романа «Два капитана», говорил о Паустовском так:

«Почему так любят Паустовского? Почему его книги неизменно вызывают чувство нежности, глубокой симпатии? Почему радостное волнение вспыхивает в любов аудитории, едва упоминается это имя? Можно по-разному ответить на этот вопрос. Его любят потому, что его произведения выразительны, полны чистоты. Его любят потому, что он — художник с головы до ног., он артистичен, изящен. Его любят потому, что его книги интересуют всех, потому что по каждой строчке, по каждой странице чувствуется, что ему самому необычайно интересно писать, — и это мгновенно передаётся читателю.

Но дело не только в этом. Мало быть художником, мало умения выразительно, оригинально писать. Чтобы пробудить такую любовь, надо находить в человеческом сердце то самое светлое, что, может быть, давно забывто или потеряно в в шуме времени, в сутолоке ежедневных забот.

Паустовский заставляет людей вспомнить о том, какими они были в детстве, как чиста была их юность. Он заставляет людей прислушаться к голосу собственной юности и оценить её снова и снова».

И хочу добавить два слова от себя. Знаете, что меня больше всего удивило в Паустовском, в тех замечательных отзывах о нём? То, что этот человек и писатель остаётся не только в памяти тех, кто его знал, не только на страницах своих книг. Он словно продолжает жить и в наше время, в наши дни! Такое ощущение, что Паустовский является нашим современником! Осознание этого восхищает и радует. Значит, его произведения никогда не устареют, никогда не потеряют своей актуальности. У меня появилось огромное желание перечитать все книги Константина Георгиевича, окунуться в эту чистоту и свежесть, и своим мнением я непременно поделюсь с вами, мои дорогие читатели.