В одной далёкой-далёкой стране, за которой круглый год присматривала зима, белила стены и дорожки в садах, покрывала льдистой корочкой тёмную воду в пузатых бочках, отмораживала форточки и носы, румянила закаты и щёки, на самом краю маленькой безымянной деревушки жила-была прекрасная девушка. Нежная и лёгкая, как первая проталинка, но всегда немного печальная, как лесное озеро. Она не была ни бедна, ни богата. Вплетала в тяжёлые пшеничные волосы нити жемчуга, пела грустные, зимние песни и беседовала с пёстрым, смешно не выговаривающим букву «ррр» попугаем, который квартировал у неё в бельевой корзине.

Все в этой деревне жили просто, по старинке. Когда чья-то невидимая рука тяжёлыми охапками сбрасывала снег с небес, люди сидели у каминов. Мужчины курили длинные трубки, женщины возились с ребятишками. А если сыпал мелкий острый снежок, покалывая сотнями клювиков щёки, то малыши и взрослые, привязав к ботинкам коньки, собирались на речке и оживлённые, шумные, раскрасневшиеся, проводили там весь день.

На другом краю деревни, рядом с тянущейся ввысь церковью, которая словно становилась день ото дня длиннее, удивляя своим ростом галок да голубей, стояла добротная мельница. Вдовец мельник давно уже начал присматривать сыну жену. А его сын — полный белокурый юноша — втихомолку был влюблён в пшеничнокосую красавицу. Во время ежедневных, предписанных ему чудаком-доктором прогулок — он непременно проходил мимо её дома, перемигиваясь с забавной птицей. (Доктор хоть и слыл чудаком, тратящим деньги на жуткую нелепость — на краски! — но дело своё знал).

Дошло и до сватовства. Родственники жениха пришли, как полагается, с подарками, наряженные да нарумяненные. Но девушка не любила сына мельника, а потому подарки не приняла и жениху отказала. Пожимали плечами удивлённые соседи: нет, но каков же был жених — видный да богатый, чем только не угодил? Один только доктор не удивлялся, и однажды вечером принес ей в утешение подарок — картину, купленную у странствующего купца.

Девушка ахнула — такой красоты она никогда не видела; бросилась старичку на шею и заплакала. А и был-то нарисован на картине лишь куст репейника: огромные зелёные листья с прозрачными прожилками, на которые присели две крапчатые бардовые бабочки. Ещё одна, жёлтенькая, застыла в верхнем левом углу, маленькой живой звёздочкой в голубом небе. Звенели стрекозы, а под кустом, зажмурившись, кутаясь в лучик солнца, затаилась ящерка.

— Где растут такие цветы? — спросила девушка доктора.

И он рассказал ей о далеких южных странах, где никогда не бывает снега, в садах цветут розы круглый год светит солнце и радостно поют птицы.

— Как мне попасть туда? — спросила она.

— Твой попугай покажет тебе дорогу, — ответил доктор.

И девушка пошла.

— Возвращайся скорее, — закричал он ей вслед. — Я буду скучать без тебя.

Она шла долго, так долго, что её светлые волосы, спадавшие прежде до колен, касались уже земли, но вокруг всё оставалось белым. Вьюжило, и узкоплечие деревца уговаривали её вернуться. Отчаявшись, она заплакала…

Вдруг ей послышалось, что вдалеке протрубили рога. Девушка шагнула вперёд – в небывалый рассвет: алым светился воздух, подрагивали фиолетовые лепестки чудных растений, рассыпанные в траве светлячки сплетались в венки, лепетали ручьи, искристо смеялся водопад — и всё приближался звук рога.

Она пошла к водопаду сквозь густые медовые запахи, а навстречу ей выступил…

— Ах, Вы, наверное, принц, — прошептала она, не сводя глаз с высокого темноволосого юноши, столь же восхищённо смотревшего на неё.

— Нет, — смущённо ответил он. — Я король.

Он подошёл к ней и взял за руки:

— Не хотите ли Вы остаться в моём королевстве?

Она осталась.

И с каждой ускользающей в неизведанное минутой, ей казалось, что она переполняется счастьем, словно кувшин, опускаемый всё глубже в прохладу ручья.

Она беззаветно полюбила молодого короля. Гуляя по пышно цветущим садам, она подпевала звонким птицам. Кормила оленят, плескалась с золотыми рыбками в озёрах и радовалась миру, солнцу, зелени.

Но однажды на таинственно поблескивающей поверхности пруда ей привиделись огромные хлопья.

— Снег! — укололо её что-то, пальцы начали зябнуть. — Снег...

Нежные, вздрагивающие от её слёз кувшинки глядели на неё, их сердечкам тоже было больно.

Тем же вечером она прощалась с королём.

— Милый король, простите меня, — говорила она, обнимая его. — Мне нужно домой. Ведь люди, которые окружали меня всю жизнь, никогда не видели цветов, не слышали птиц и, наверное, не были счастливы. Я хочу сделать их счастливыми!

Король грустно покачал головой:

— Не уезжайте, я не смогу жить без Вас, — он закрыл ладонью глаза. — И Вы не сделаете счастливыми всех.

А в нём кричало: «Но я буду несчастлив! Не уезжай!»

— Я возьму с собой корзину самых красивых цветов и несколько самых сладкоголосых птиц, — тихо ответила она.

— Птицы и цветы погибнут от холода.

— Нет, я смогу, — она подняла голову. — Я подарю людям счастье!

— Но ведь это — наше счастье, — глухо сказал король.

— Простите меня, — заплакала она.

И ушла.

Обратный путь был короток. Ей казалось, она чувствовала ещё тепло губ короля и удерживающие руки, а она уже стояла около своего приземистого домика на краю деревни.

Никто не встречал её. Старого доктора уже не было на земле. Сын мельника женился на дочери пекаря, перестал гулять, пополнел, и его светлые кудри заметно поредели.

Но в остальном ничто не изменилось: мужчины по-прежнему курили длинные трубки, а женщины возились с ребятишками. Когда она рассказывала сельчанам о пережитом, ей не верили и жалели.

Со временем она и сама начала сомневаться, что где-то цветёт, благоуханный сад, журчат ручьи, неугомонные птицы распевают с утра до ночи, что в далёком замке живёт молодой влюблённый в неё король, что есть какое-то другое счастье, кроме с детства привычного снега.

Дни-близнецы пробегали мимо, и однажды, когда пурга в неизбывной ярости набрасывалась на дома, голосила во дворах, девушка заболела.

Три дня её никто не видел. Обеспокоенные соседи, чьи сердца не поддавались морозу, зашли в её комнату. Она лежала на кровати, худенькая, бледная, косы тяжёлыми кольцами упали на пол, глаза были полны слёз.

— Я сделала его несчастным, — прошептала она. — И то всё, что я сделала в жизни.

Она закрыла глаза.

Женщины тихо плакали, мужчины хмуро стояли у порога, ребятишки приумолкли.

И вдруг в комнату влетел попугай, стукнулся о притолоку и закричал:

— Его Величество Ко-оль!

Он так и не научился выговаривать самую нужную ему букву.

Дети высыпали на крыльцо, прилипшие к окнам женщины заохали, мужчины забыли о своих трубках.

По всей деревне растянулись изящные возки с невиданными доселе медово пахнущими цветами. Над ними, под порошащим снежком, перепархивали звонкоголосые дивные птицы.

Король вбежал в комнату и опустился на колени у изголовья.

— Милая, прости меня, я не мог прийти раньше, — он прижал её ладонь к губам.

Она, плача и смеясь, спросила:

— Что же ты делал, мой король?

— Ах, любимая, — он поднял её на руки и, закутанную в одеяло, вынес на крыльцо, к праздничному великолепию привезённых даров. — Я хотел, чтобы они были морозоустойчивы!

Птицы окружили их, загомонили. Цветы залопотали на своём пёстром наречии.

— Ты же так мечтала о счастье для всех!

— Я была неправа, — обвив тонкими руками его шею, сказала она.

— Как знать, — ответил он.                  

Автор иллюстрации — Ричард Джонсон