Это была одна из тех поездок, которые всё время откладываешь. То по одной причине, то по другой. И нет, не то, чтобы я не любила город, в котором я родилась и выросла, но... Наши пути разошлись. Много лет назад. И я этому рада.

Но так сложилось, что в наш век высоких технологий за нужными справками нужно приезжать лично. И да, заказать её можно удалённо, а вот получать — только лично. Под роспись.

— Что вы, девушка! — вздохнул в трубке глубокий женский голос. — Какие доверенности? Вам расписаться нужно будет лично в двух местах в домовой книге!

Домовая книга.

Я вздохнула. А сейчас бонусом к домовой книге ещё и то, что мне предстоит провести тут дополнительно несколько часов. Нужный мне кабинет принимает с личными просьбами не во время, указанное на сайте администрации, а по каким-то своим «часам». Которые:

— А вы что, не читали на доске объявлений внизу?

Я не читала.

С утра прошёл сильный дождь, а сейчас в лужах отражалось голубое летнее небо. 13 лет. Город изменился и остался тем же: выросли новые дома, преобразился парк, открылись новые магазины. Интересно, а как выглядит он, мой двор? Но встречаться с ним не хотелось. Квартиру мы продали давно и больше не возвращались. Даже в мыслях.

Еще несколько часов. С удивлением я обнаружила, что кафе, в котором мы когда-то любили сидеть с родителями, друзьями или просто — в том лучшем одиночестве, ещё работает. Конечно, название сменялось. Но кафе осталось. И мой любимый столик всё также стоял в углу, у окна. И рядом с ним стояла выросшая и похорошевшая пальма. Мой добрый друг!

Я заказала кофе и растворилась в такой знакомой атмосфере: из окна открывался привычный вид на главную улицу, бульвар, несколько жилых домов и теперь уже парковку. Раньше тут сменяли друг друга магазинчики, палатки, сезонные рынки.  Между собой мы звали это место «пустырь». И я не помню, почему.

— Леська! Рыжик! Неужели?!

Я вздрогнула и чуть не подпрыгнула на месте. Рыжик? Так меня не называл никто последние лет 20. Я обернулась. За моей спиной стоял мужчина. Знакомый и не знакомый одновременно.

— Не узнаёшь???

— Ээээ... Если честно, нет. Не очень. Очень не очень.

— Конечно, столько лет прошло! Я тебя сам узнал только по родинке и по смешной привычке держать карандаш за ухом.

Ручка? Ах да, опять машинально «спрятала» после того, как заполнила бланк.

— Ерохин я. Сашка.

— Ерохин...

Детство! Моя первая и та настоящая любовь, которая случается с каждым и в детстве. Когда любишь потому, что тебе хорошо. И все об этом знают. А если тебе не хорошо, то ты не любишь. И не важно, что настроение может меняться каждый день. Истина одна: это было там и тогда, в то счастье, в то время, в тех людях. В цветущих садах яблонь, в шалашах, на берегу местной речки, в сугробах, в закатах и восходах. В то время, когда детство было чем-то настоящим и ежедневным. Как и друзья. Как и родители. Как и вера в свои силы, в завтра, во всегда.

— Ты как тут оказалась?

— За справкой одной приехала, и вот. Коротаю время. Ты как? Всё тут? Столько лет прошло, боги!

— Ага, мы виделись, наверное, лет 20 назад последний раз?

— Наверное. Даже представить страшно. Так ты все тут?

— Да. В новом районе живу. Женат. Сыну 4 года.

— Молодец...

— Старую квартиру мы продали. Мама уехала жить к сестре и редко к нам приезжает, больше мы. Горы, Урал, свежий воздух и всё такое. А ты как?

— Нормально. Мама счастлива после развода в небольшой станице в Краснодарском крае. Разводит коз, варит сыр, выращивает розы. Я тёплое время года с ней, остальное — живу между столицей и Архангельском. Разведена. Дочка пока живет с мамой — так всем проще. До школы ещё есть время.

— Понятно. А что её отец?

— Ничего. Платит алименты. В остальное время не вспоминает про нас, чему я рада.

Мы помолчали. Разговор получался странным. Мы не виделись тысячу лет. Нас разделяют тысячи миров. И да, я не узнаю в нём того Ерохина, что жил через дверь от нас. Может, глаза?

— Поехали по городу покатаемся, съездим в старый парк, к школе, во двор наш заглянем. Если честно, живу тут, а во дворах не был, наверное, лет пять. Ну, если у тебя есть время.

Я молча кивнула.

Старый парк сильно зарос и превратился больше в лес. Он и раньше парком назывался больше по привычке. Сейчас же в нём еле угадывались дорожки. Пруд зарос камышом и тиной. По нему важно плавали серые утки. Школа же, наоборот, расцвела. Если так можно сказать. Здание обложили красивым камнем, расширили территорию, разбили красивый сад.

— Сделали даже футбольное поле и хороший беговой круг. Представляешь? И теперь это областная гимназия.

Когда я пошла в школу, мы уже не разговаривали. Знаете, как это у детей бывает: почему-то кто-то из друзей просто исчезает из жизни в один день. И всё. У нас было почти также. С той лишь разницей, что тот день я помню.

Я приехала от бабушки и горела желанием увидеть всех моих друзей. А ещё у Сашки должно было быть День Рождения через неделю. И мне хотелось сделать ему самый запоминающийся подарок. Но почему-то ни во дворе, ни дома все эти дни его не было. Оказалось, что пока я была у бабушки, его родители переехали, а в старой квартире поселилась тётка. На День Рождения меня позвала Сашина мама. А когда я пришла, то почему-то ощутила себя совсем-совсем чужой. И всё было чужим. И все были чужими.

Нет, мы как-то виделись, здоровались, иногда даже общались, словно приятели. Но той самой дружбы, которая любовь, которая навсегда, которая навечно — уже не было. Никогда.

— Ого... Как всё поменялось.

Мы припарковались у бывшего магазина, где теперь красовался «Центр Флористики Ариэль». Наш двор когда-то утопал в зелени: вдоль домов росли кусты сирени, жасмина и черемухи, а через дорогу был огромный вишнёвый сад. Нам повезло: дом был последним, и за ним уже начинались сады и деревня. А ещё у каждого подъезда были красивые лавочки и маленькие столики. Я помню, как иногда мы пили чай на улице, и это было как-то обычно и по-домашнему.

А сейчас... Вместо садов красовались коттеджи частного сектора, спрятанные за огромными заборами. Вместо кустов сирени и черемухи была парковка. Лишь небольшой участок занимала детская площадка и хоккейная коробка.

— И дом даже не узнать.

Я вздохнула. Наш дом перекрасили, поменяли крышу и установили всем одинаковые балконы, больше похожие на декоративные. И даже лавочки стали железными. Двор стал современным. И тоже чужим. — Интересно, а соловьи по вечерам ещё поют?

Ерохин пожал плечами:

— Не знаю. Поехали, пожалуй, как-то грустно это всё видеть.

По дороге к администрации Ерохин рассказывал о наших когда-то общих знакомых. К моему удивлению, с Данилой Комаровым, который жил на этаж выше, он и сейчас в очень хороших отношениях:

— Он юрист, у него тут своя контора, кстати, лучшая в городе. Отличный парень. И больше, чем друг. Женат, дети растут.

Я лишь молча смотрела в окно и бесконечно вспоминала. Пазлы складывались в картинку: детство.

— Ну, рад был тебя вот так неожиданно встретить! Я даже не знаю, что сказать. Запиши мой номер — если что...

Он продиктовал цифры, а я послушно их записала. Скорее, даже машинально, потому что большая часть меня была ещё там, далеко, в запахе сирени, черемухи... И это было так сладко. И так приятно.

Погоня за нужной мне справкой заняла ещё пару часов. Просто так никто ничего не выдаёт и не делает. Увы. Такова реальность. И каково же было моё удивление, когда у дверей я увидела его. Ерохина.

— Слушай, ты прости. Но я подумал, точнее, спросить хотел, забыл. Ты когда уезжаешь?

— Послезавтра. Поезд только послезавтра.

— А остановилась где?

— У меня гостиница в городе. А что?

— Нет, просто... Если можешь, оставайся тут? У нас есть хорошие гостиницы — всё чисто, тихо, мы так давно не виделись! Ты только не подумай чего. Если хочешь, конечно.

Я внимательно посмотрела на своего друга из далёкого детства. В принципе, в гостинице можно отменить бронь. Все вещи у меня всё равно с собой, в рюкзаке.

— Отдохнёшь пока, я дела закончу, а вечером можно посидеть где-нибудь, поговорить просто. Столько же всего произошло!

— А жена не заругает?

Он смутился. Но потом как-то слишком серьёзно ответил:

— Нет, она с сыном у своих родителей. Вернутся в конце месяца.

И мы вспоминали. Сидели у Круглого озера, пили чай из огромного термоса и просто вспоминали. Всё и всех.

— А помнишь, мы убегали пару раз туда, за линию, где поля подсолнухов были?

Я кивнула. Тогда это было настоящим приключением. Узнай о наших походах родители — мы бы до конца жизни не вышли из дома. Но это было здорово: через весь город, через сады, потом через бывшие колхозные поля и линию товарных поездов, и еще через поля. И вот они — подсолнухи! А вечером мы приходили домой и просто валились с ног от усталости.

Или вот: мы просыпаемся рано утром, чтобы поехать купаться на карьеры. Пара часов в машине, густой сосновый лес, вкусно пахнущий хвоей. Папа варил гречневую кашу с тушёнкой, жарил на углях картошку, свежую рыбу и грибы, если они уже были. Иногда мы делали шашлыки. В карьерах всегда была очень чистая вода и приятный, почти шёлковый песок. И тишина. Машины были не у всех, такой сервис, как такси, ещё не появился. Поэтому отдыхающих были единицы. И каждый старался занять место подальше от других.

Или вот: Ерохин пошёл в первый класс. И я ему очень завидовала. Мне ещё до школы целый год. Я помню, как он пришёл с линейки: красивый, довольный, и рассказывал, рассказывал, рассказывал. Я даже помню имя его первой учительницы: Антонина Сергеевна.

— А помнишь подругу свою? Марину... Фамилию забыл. Она ещё уехала куда-то сначала с родителями?

— Помню. Они жили в соседнем доме. У неё папа работал где-то в Норильске вахтовым методом... Или как-то так.

— Она несколько лет назад вернулась. Купила квартиру в нашем доме. Про тебя спрашивала — что ты и где. Только я не знал, что и ответить.

— А сейчас она где?

— Не знаю. Квартиру она сдаёт. Живёт с мужем, но где...

А потом были ещё часы и часы воспоминаний. А потом был закат. Мы уже молчали и просто сидели, слушали пение птиц и думали о чём-то своём.

— Знаешь. Только не смейся. Я тут подумал — а ведь всё могло быть совсем-совсем иначе. Глупо, конечно.

Вместо ответа я взяла его за мизинец. Как когда-то. Как в детстве. И в этот момент я вдруг осознала, что рядом со мной всё тот же Ерохин. Мой лучший и мой самый. Настоящий.

— Я отвезу тебя утром?

— Конечно! Спасибо, что уговорил остаться на пару дней. Это было здорово.

Он пожал плечами и лишь помахал рукой.                            

Через час я спустилась к девушке-администратору, передала маленький конверт на случай, если меня будут утром спрашивать, и заказала такси на 5 утра.

Поезд оказался пустым.

— Не поверите, столько работаю — и первый раз в это время пустые вагоны! У меня вместе с вами всего 7 пассажиров!

Проводница привычно суетилась. Поезд только тронулся, и перрон, залитый ночным дождём, медленно плыл за окном.

— Ну ничего, зато поедете с комфортом! Одна! В купе! Если будет скучно, приходите на чай!

Я улыбнулась. Именно то, что мне сейчас нужно. Побыть одной. В купе. И если днем я работала, благо связь была хорошей, то вечером мне вспомнились слова Сашки. Все могло бы быть иначе. Или не могло? Сколько раз ещё в юности да и после я думала о нашей встрече. Внезапной. Долгожданной. Поговорить. Погулять. Помолчать. Я обижалась, я почти была готова позвонить, я набирала номер и сбрасывала. И вот она — встреча. И мы — уже взрослые. Со своей жизнью. Да и глупо всё: мы были детьми. А новый номер его телефона оставлен в отеле.

И всё же перед сном мне вдруг представилось, что каким-то чудом он узнает мой адрес. Мамин адрес. И однажды утром приедет. Просто так. Мы будем пить чай на террасе и увидим, как он выходит из такси. С сыном. И как моя мама его узнает и даже обрадуется: она Сашку всегда очень любила. А предлог? Мальчику лучше на юге всё же, чем в городе. А жена? Не знаю. Не хочу об этом думать.

А поезд стучал колёсами. Километр за километром. Всё ближе и ближе. К югу. К дому. К настоящему.

____________

А в это время за столиком в кафе сидели двое.

— И что, она просто уехала? Ничего не написала?

— Неа. Только спасибо. И вот.

Данила взял листок бумаги с нарисованными человечками.

— Что это?

— Пустяк. Мы так рисовали, когда были детьми. Значит ничего и одновременно всё.

— И что ты думаешь?

— Не знаю.

— А адрес?

— Это ерунда полная. Сам не знаю, зачем тётку попросил. Да и делов-то было — Леська же у моей тётки и заполняла все бланки, а там адрес, телефон, прописка... Как они друг друга не узнали — не знаю.

— Понятно. А почему не сказал, что в разводе?

— Да как-то... Не знаю. А если бы не поверила? Развёлся, отсудил сына, живу. Всё сам. А потом рассказать — реально сложно поверить.

Мужчины помолчали.

— Поедешь?

Ерохин пожал плечами.

— А что я скажу? Столько лет прошло. Столько всего. И вдруг вот он я. С сыном. Утром выхожу из такси. А у них там домик свой, козы, какая-нибудь летняя веранда и чай стоит в огромном самоваре. И тут мы.

— Скажешь, что мальчику всё же на юге лучше, чем в нашем городе.