Моему Папе, с любовью и благодарностью.

Спасибо тебе за имя, за силы бороться и за то,

что память о тебе всегда согревала мою детскую душу.

На первый взгляд, статуэтка была самая обычная, хотя и довольно печальная: красивый молодой олень пытался убежать от своры охотничьих собак.

—Мам, а если они его догонят, то убьют? — однажды, глядя на статуэтку, спросила маленькая девочка.

—Если догонят, то да, — не отрываясь от дел, ответила мама. — Но ты не волнуйся, они его уже не догонят. Для них время навсегда-навсегда застыло, понимаешь? И олень никогда уже не сможет убежать, но и убить собаки его никогда не смогут.

«Время застыло… — зачарованно подумала девочка. — Прямо как в сказке!»

Мысль эта настолько понравилась малышке, что она стала частенько просить у мамы рассказать всю историю целиком, но мама, к несчастью, была слишком занята, чтобы сочинять сказки, и лишь упрямо повторяла: «Статуэтку не трогай! Это тебе не игрушка, ясно?»

Девочке было ясно, и потому она даже не пыталась достать заветную фигурку из шкафа — слишком страшно было её разбить. Но лишь однажды сказанные мамой слова никак не шли из головы, не давали малышке покоя, и потому она решила сама придумать Историю Прекрасного Принца.

Почему-то никаких сомнений в том, что молодой олень был именно заколдованным Принцем, у девочки не было. А если Принц был заколдован, значит, не обошлось тут и без Злой Колдуньи, которая наверняка хотела, чтобы Принц любил её, но тот выбрал Прекрасную Принцессу, и потому был превращен в оленя.

С трудом вписывались в эту историю только собаки, но девочка и тут сумела найти подходящее объяснение. «Наверное, — думала она, — Злая Колдунья решила натравить на Принца охотников, чтобы тот испугался и стал молить о пощаде. И тогда она смогла бы расколдовать его и спасти, но только в обмен на то, что он забудет свою Принцессу и останется с ней, Злой Колдуньей, в её тёмном замке!». Но Принц, как и полагается любому герою сказки, был слишком смелым и гордым, чтобы умолять о помощи Ведьму, которая его заколдовала. Он решил, что лучше погибнуть, чем потерять любимую и остаться жить в тёмном замке, вдали ото всех и всего, что он так любил. Однако во время охоты Добрая лесная Фея поняла, что собаки настигли не простого оленя. И тогда, будучи не в силах снять слишком сильные чары Злой Колдуньи, Фея решила остановиться время, чтобы не дать Принцу погибнуть. Она остановила время и превратила всех, кто попал в её волшебство, в статуэтку, надеясь на то, что однажды Прекрасная Принцесса найдёт и расколдует своего Принца…

Почему-то девочке даже в голову не приходило возомнить Принцессой саму себя. Нет. Вместо этого она, всякий раз глядя на статуэтку, думала: «Вот бы кто-нибудь также заморозил время и спас папу. Жалко, что ни один волшебник не может остановить время, которое уже прошло…»

Думать обо всём этом было очень-очень грустно, но с верхней полки серванта Прекрасный Принц смотрел на неё оленьими глазами так печально и задумчиво, словно всё понимал. Знал, как тяжело бывает у неё на сердце (так, по крайней мере, говорили взрослые, когда грустили!) в такие вот моменты…

Разглядев в застывшем взгляде те печаль и сочувствие, которых ей порой так не хватало, девочка вдруг улыбнулась вопреки грусти и решила, что мама права: статуэтка эта — вовсе не игрушка, потому что этот олень — самый настоящий друг.

С того момента не было ни дня, когда девочка не улучила хотя бы пару минут, чтобы посидеть возле шкафа и пошептаться с Прекрасным Принцем. Неугомонная детская фантазия выдавала всё новые и новые подробности его прежней жизни: девочка неустанно думала о родителях Принца, о его друзьях и слугах, о том, какие блюда он любил, где чаще всего гулял, о чём мечтал; думала она и о том, как Принц встретил свою Принцессу, как, наверное, был огорчён и испуган, когда попал в плен к Колдунье, как много смелости понадобилось ему для того, чтобы не просить пощады, не сдаться.

«А знаешь, что? — говорила она в такие моменты, глядя Принцу в глаза. — Я тоже никогда не буду сдаваться! Никогда-никогда! И реветь тоже больше не буду! Я должна быть сильная, смелая и очень храбрая! Как ты! И как мой папа… Жалко, что никакой волшебник не сможет его вернуть… На свете не должно быть злых людей и колдунов! Твои родители, наверное, тоже скучают по тебе… И Принцесса… Но, может, она ещё сможет тебя найти? Когда я подрасту и смогу уговорить маму снять тебя со шкафа — вдруг ты стоишь так высоко, что твоей Принцессе тебя просто не видно?»

Вера в эту мечту раз за разом согревала детское сердечко в моменты страха, грусти, обиды. «Я должна быть смелой! — упрямо повторяла себе девочка. — И поскорее стать взрослой, чтобы снять Принца со шкафа!».

Однако время шло, малышка подросла, пошла в школу, закончила сначала первый класс, потом второй, перешла в третий, почти перестала верить в сказки и вовсе бросила сочинять истории о Прекрасном Принце. Но необъяснимая, антилогичная привязанность к печальной статуэтке осталась. Всякий раз ища поддержки или утешения, она невольно поднимала взгляд и пристально смотрела в родные оленьи глаза.

—Почему же так трудно быть смелой и сильной? — шёпотом спрашивала она. — И почему так часто должно быть трудно и грустно?

Олень молчал, но, казалось, по-прежнему понимал и чувствовал всё, что не давало покоя доверчивому детскому сердечку. И тогда грустная нежность накрывала девочку с головой, на глаза наворачивались слёзы: «Если бы папа был здесь! Но есть только ты… Пообещай, что не дашь мне быть слабой? Папа бы этого не хотел!»

Понять, откуда взялась у неё в душе эта уверенность, девочка не могла, ведь папу она не помнила, а точнее, совсем не знала — он попал в аварию тогда, когда его дочка ещё не успела родиться. Но почему-то, глядя в родные оленьи глаза, девочка вся до краёв наполнялась решимостью во что бы то ни стало быть такой, какой бы хотел видеть её папа: смелой, сильной и упорной — точно такой же, каким бы он сам!

«И пусть даже нет на свете никакого колдовства и Принцессы, которая должна тебя найти! Я всё равно сниму тебя со шкафа! — упрямо повторяла девочка. — Сниму, потому что мне обязательно-обязательно-обязательно надо взять тебя в руки!»

Однако даже тогда, когда сама девочка, перейдя в третий класс, считала себя совсем уже взрослой и достойной доверия, мама в прежнем своём решении осталась непреклонна: «Я устала тебе говорить, что эта статуэтка — не игрушка! Оставь оленя в покое!» — вот и весь ответ на любые просьбы…

Девочка, как могла, старалась не сердиться и не обижаться на маму. Взрослым (не только маме, но и вообще) приходилось нелегко. Все кругом постоянно говорили про трудные времена, нехватку денег, продуктов, одежды — и все эти разговоры были правдой. Жилось им и впрямь не особенно сладко, но всё же статуэтка не давала девочке покоя. «Причём тут то, что маме не платят зарплату, если я не прошу мне ничего купить? — невольно думала она. — И почему мама до сих пор мне не доверяет, если я давно уже умею мыть посуду и даже полы?».

В общем, неизвестно, сколько ещё времени продолжалась бы эта маленькая «тяжба», если бы не Новый год. С его приближением взрослые вместо радости почему-то ещё больше помрачнели, стали чаще и тише говорить между собой, словно пытались что-то скрыть от них, детей. Но, как бы мама ни старалась, однажды девочке всё же удалось подслушать один телефонный разговор. Кажется, мама говорила с её (девочки) крёстной и едва сдерживала слёзы.

—Тебе легко говорить! — горько произнесла она. — Твоя уже взрослая, понимает всё! А моя? Мне стыдно ребёнку в глаза смотреть! Она с самого ноября только и твердит «Праздник, праздник, праздник»! А какой праздник, если мне даже еды толком купить не на что, не говоря уже о подарках? Да понимаю я, что всем не сладко, понимаю! Ладно. Надо хотя бы что-то придумать… Благо, она хотя бы в Деда Мороза уже не верит! А то ведь не объяснишь.

В Деда Мороза девочка и впрямь перестала верить ещё в детском саду — в тот самый момент, когда поняла, что под белой бородой и красной шапкой прячется сторож дядя Володя. Почему-то эта давняя новость почти совсем её не огорчила, чего никак нельзя сказать о подслушанном разговоре…

Дождавшись, пока мама повесит трубку, девочка тихо вошла в комнату и несмело присела на край дивана.

—Мам… Ты не ругай меня, но слышала. Как вы с крёстной… В общем, мам, мне не надо никаких подарков, ничего не надо! Я просто хочу, чтобы ты не плакала. Особенно в Новый год. Пусть будет маленькая ёлка и самая обычная еда, только ты не плачь, ладно? И ещё, мам… Можно мне всё-таки оленя? Пожалуйста… Я знаю, что он не игрушка! Я не собираюсь с ним играть! Я просто хочу его потрогать, ведь он же… Мам?

Вместо ответа мама быстро качнула головой, прикрыв ладонью рот. По щекам её без остановки текли слёзы. Но уже через пару секунд она всё же ответила:

—Подожди минуту… Я сейчас его достану. Только прошу тебя, очень-очень тебя прошу, будь с ним аккуратна! Не разбей! Ведь это же всё, что осталось от твоего папы…

Девочка послушно кивнула и замерла в ожидании, всеми силами стараясь сдержать собственные слёзы.

Немного успокоившись, мама принесла с кухни табурет, дотянулась до верхней полки шкафа и подала дочери заветную статуэтку. Пыльная и как будто слегка поблёкшая, она, тем не менее, показалась девочке самой прекрасной на свете! А ещё покатые оленьи бока (вопреки логике) вдруг показались ей тёплыми, словно все эти годы печальный олень, её выдуманный Прекрасный Принц, бережно хранил в себе тепло папиных рук…

И тогда, сомкнув на статуэтке ладони, девочка всё же заплакала. Заплакала так светло и легко, как не плакала ещё никогда в жизни. С неё самой, с её души вдруг будто упал очень тяжёлый груз, и стало так легко, но почему-то больно дышать…

«Теперь ты знаешь, что плакать — это не всегда плохо», — беззвучно шепнул ей Голос, которого она попросту не могла помнить, который, скорее всего, попросту выдумала, но… «Он бы гордился тобой…» — тихо добавил Голос.

Бока статуэтки, согретые теплом её собственных рук, стали почти горячими, а родные оленьи глаза по-прежнему смотрели так, словно видели детскую душу насквозь. И эта долгожданная встреча была самым лучшим на свете подарком…