Было это во времена советского периода, когда Москва ходила на демонстрации Первого мая с флагами, и все предприятия выезжали в поля работать на сборе овощей.

Нашими соседями по лестничной клетке была молодая семья. Красивая Мая, муж и её сын Максимка. Мая иногда угощала нас пловом, она очень любила узбекскую кухню и часто баловала нас. Летом они уезжали туда всей семьёй, и она всегда привозила нам пахучие узбекские приправы. Максимка подрастал, я училась в институте, а когда ему исполнилось шесть лет он обещал на мне жениться. Потом начались мои любовные свидания, и я иногда забегала к Мае посекретничать. Мая знала много полезных женских секретов, в ней сочетались русская и узбекская мудрость, она всегда находила слово, знала, чем помочь. Иногда покажет простой рецепт для волос, как их сделать красивыми, иногда просто смешные печенья налепит и угощает.

В один ужасный день она попала в больницу, и обнаружилось, что у неё больное сердце. Тогда стали уже клапаны людям делать в Москве, но записывались в очередь, наблюдались у врача... Пока она была в больнице, мужа отправили на работы с бригадой в совхоз убирать картошку, и там он нашёл себе другую!

Мая его простила, но к тому моменту, когда Максиму пришла пора в армию уходить, они уже стали совсем чужие люди. Так Мая осталась одна в пустой двухкомнатной квартире — муж ушёл, а Максимку направили служить в город Белая церковь. Ей успешно сделали операцию по шунтированию сосудов, и клапан ей пока был не нужен. В больнице её навещали сослуживцы и я. Маечка похорошела, цвет лица и красота вновь засияли, она стала встречаться с новым ухажёром.

Максим за это время приезжал один раз, на момент операции его отпустили. Возмужал, стал высоченный и красивый, мы всё смеялись и вспоминали, сидя за столом, что я его не дождалась, уже вышла замуж. Он никому не рассказал, что целый год добивается одной дивчины, но она лишь три раза с ним сходила на свидание. Он еле дожидался увольнения, и летел сразу под её окна, к маленькому домику с кустами белой сирени. Вскоре лёд тронулся, они стали вместе бывать у реки, он делился планами, ходили в кино, говорили и говорили о будущем. Она жила с родителями и младшей сестрёнкой. Две русые косы и серые глаза, красивые густые ресницы — всё его восхищало. Матери писал часто и волновался за неё, предупреждал, чтобы не усердствовала на работе, написал про девушку Надю один раз, в двух словах.

Мая стала часто звать к себе молодую сослуживицу Галину, она иногда помогала ей по дому. Галя встречалась с одним москвичом, но он ей только «разбил сердце». Они снимали квартиру вместе, и как только она надоела, он ушёл, поставив её перед фактом неуплаты за два месяца. Мая как раз застала её рыдающую в пустом кабинете, с размазанной по лицу тушью. Она тогда одалживала денег у всех подряд, завела список на листе и сидела на телефоне, обзванивала всех. Маечка её выслушала, позвала к себе, успокоила, и в тот же вечер приняла решение:

— Давай-ка ты лучше переезжай ко мне, сними комнату, и частично будешь мне помогать. На работу ездить вместе будем.

Она знала её много лет по работе, и эта исполнительная, умная и тактичная девушка ей очень нравилась. Мае было одиноко, и Галине на тот момент пришлось несладко. Они стали вместе готовить, Мая научила её печь, и они таскали на работу пирожки, которые улетали нарасхват. Вместе ездили на рынок и старались друг для друга.

Галя была сирота, она помнила родителей, которых потеряла в шестнадцать лет, а всего ей было двадцать два года и получилось обоюдное желание «дочки-матери». Фото Максима развешаны везде по квартире, истории про Максимку, ожидание писем, все мамины тревоги и разговоры, в общем, Мая не заметила, как стала мечтать о их будущем с Галинкой! А Галина его не видела ни разу, лишь слушала, какой он хороший.

Прошло два года, Максим считал дни до дембеля и не мог дождаться окончания службы. Он уже стал бывать в доме у Нади, считал её своей невестой, рассказывал о маме и о Москве...

Однажды, февральским днём, он неожиданно был вызван к командиру. Пришла телеграмма, что матери предстоит операция на сердце, и она просит отпустить к ней сына. Максим разволновался, а командир сообщил, что принято решение демобилизовать его со службы, не дожидаясь оставшиеся недели, учитывая, что он отличник боевой и политической подготовки, единственный кормилец в семье. Собрали все бумаги чин по чину, рассчитали, распрощались.

Максим с волнением пришёл к Наде, они сели на веранде, он всё ей объяснил с печалью про маму и с радостью, что они теперь могут быть вместе. Спросил:

— Наденька, выйдешь за меня?

Она не ответила. Он сказал:

— Давай собирайся, вместе поедем.

Он так давно этого хотел, так ждал, и этого молчания не понял. Растерялся, почувствовал, как сердце сжимается за эти долгие минуты молчания. Она пролепетала:

— Разве так можно? Без цветов, без родителей, ты пришёл в таком виде...

Ему стало больно… Он считал дни, видимо, это он всё решил, что они навсегда будут вместе... Это он не мог дождаться. Максим повернулся и пошёл, отрешённый. Уже в поезде его охватило безразличие и тоска. Время диктовало свои поступки, надо было решать, и любовь должна была перевесить всё другое! На уговоры тоже не было времени, мама ждала, и он торопился.

Максим успел к сроку, операция по замене клапана прошла удачно, и рядом с ним около операционной всё это время сидела мамина знакомая. Галина приносила кофе, доставала мамины пирожки из портфеля, он механически всё выполнял, что велели.

Дома Он не замечал перемен, не ходил на улицу, ждал маминого возвращения. Галочка была худенькая, ладная, со стрижкой до плеч, как у мамы, всё больше молчала, а он смотрел сквозь неё, не замечая.

Мая стала Галю уговаривать не уходить от них, а ей было неудобно занимать комнату Максима. Но Мая попросила остаться, пока Максим не привыкнет к гражданке, пока она не оправится... Она мечтала для сына, она всем своим материнским сердцем очень хотела ему именно эту жену, надеясь, что он её «увидит».

Шло время, его душила обида, он стал всё чаще уходить к старым друзьям, не замечая маминого тревожного взгляда. А Мая с Галиной вместе приходили с работы, гуляли в лесу, рассказывали смешные истории, быстро и слажено работали на кухне, делали плов ему на день рождения. Позвали друзей и родню, празднуя Первое мая, его день рождения и мамино второе рождение. Красиво украшенный стол и нарядные гости напомнили ему старую боль. Вот такой стол он хотел для себя и невесты, так вот хотел посидеть со всеми по возвращении с армии.

Друзья и родственники стали спрашивать, не встречается ли он с Галиной. Ребята хотели за ней приударить, и были удивлены, почему он лишь пожимает плечами.

Мая решила поехать в Самарканд, пока там не было жары, и уверила сына, что в отпуске вполне сама справиться, что там родня, абрикосы, и всё такое благоприятное для здоровья. А Максиму пора было найти работу, пригласить Галю куда-нибудь, и мама заботливо оставила два билета в театр, упрашивая его подумать и прислушаться к её словам относительно Гали.

Максим послушно пошёл в театр, и там вдруг, увидев Галину в вечернем платье, прозрел за секунду. Лицо её было персикового цвета, красивые губы с перламутровой помадой, мерцающие серьги, нежная, в темноте мерцающие глаза. Галина уже была влюблена, сама того не понимая, и её чувство, волнение, передалось и ему.

Они не хотели торопиться домой, гуляли по ночной Москве, наслаждаясь тёплым майским вечером и молчали, нарушая молчание сладкими поцелуями. Мама, как всегда, оказалась права: случилось то, что должно было случится, когда ты молод, хорош и приходит весна. Каждый раз, когда мы видели эту парочку с цветами, мы улыбались и переглядывались.

Мама Мая вернулась похорошевшая, загорелая, и уже на вокзале всё прочла по их лицам. Она даже расплакалась, обнимая их. За ужином он расспрашивал про стариков и Самарканд, новости и подробности. У плиты была Галя в фартуке, и Максима наполнило такое спокойствие семьи, гармония дома, что он подумал: «Разве это не счастье, когда две женщины в доме его так любят и ладят промеж собой, и правда, надо жениться на Галке, пока не увели… Где были мои глаза?»

В это время раздался междугородний телефонный звонок. Я в этот же момент вошла к ним, мне Мая позвонила час назад. Телефон стоял в коридоре и Мая схватила трубку с возгласом:

— Ой, это, видимо, Самарканд, я обещала позвонить сразу, как приеду!

Потом она произнесла с удивлением:

— Белая церковь на связи…

Максим, схватив телефон, поволок шнур в гостиную. На кухне Мая водрузила дыню на середину стола, и мы втроём замерли в напряжении, прислушиваясь. В панельных домах обычно всё слышно, но у Максима было очень тихо, он кого-то слушал сначала. Потом мы услышали громкий ответ:

— Нет, нет, не надо ничего теперь. Ты на будущее имей ввиду… Тебе мой вещмешок, мой вид, и все эти условности, что я без цветов — вот что было главное! Что я не подкатил к родителям и всякое такое. Ты знаешь, я женился, меня приняли, каков я есть, и я счастлив!! И у тебя всё будет хорошо, когда ты полюбишь! Да нет, разве это любовь? Да потому хотя бы, четыре месяца назад маме сделали тяжёлую операцию... и ты знала. Знала! Ладно, давай, чего уж теперь. Всё, пока, мне надо идти.

Мы толкнули Маю, чтобы резала дыню и дружно стали делать вид, что заняты. Галя шмыгнула в ванную комнату. Дыня благоухала на всю кухню, я рассказала Майке, какие тут любовные похождения мы наблюдали, и какие охапки цветов они каждый день приносили из нашего леса. Максим всё не появлялся. Наконец вышел, высокий, но какой-то согбенный и стал озираться, мне лишь кивнул головой.

 — Галя, где Галя?!

Это прозвучало так требовательно и громко, как будто кто прятал от него его Галю.

— Открой!

Он стал стучать в ванную комнату. Галя вышла, опустив голову, не желая на него смотреть.

— Пойдёшь за меня?! — грозно спросил он.

Мая не выдержала:

— Сынок, ну кто так делает...

Он её оборвал на полуслове:

— Я, я так делаю! Ты небось всё слышала.

И потом:

— Выходи за меня замуж, Галочка.

Она его снизу обняла, упираясь лицом в грудь, такой он был высокий.

— Майка, доставай коньяк по такому случаю, — сказала я, зная, что у неё на кухне в сидении уголка всегда были запасы.

Вот так живут иногда в голове у девушки навязанные стереотипы или вымышленные картины, и когда реальность врывается в жизнь, настоящая, а не виртуальная, человек неспособен распознать главное — содержание — за формой. Не может увидеть красоту души другого человека. Ибо, в сущности, что такое любовь? Попытка понять другую душу, постигнуть и разглядеть её красоту. Свадьбу гуляли три дня, и, кажется, пол-Самарканда было в гостях по такому случаю.