Март напоследок щедро поливает дождём хмурые улицы нахохлившегося в преддверии весенних ливней города, усугубив мокрую серость до глубины меланхоличной грусти, разливающейся обычно в пространстве ожидаемого прощания.

Вот и пережили зиму.

А ведь ещё неделю назад шли морозным утречком гуськом к подножию Барсука по волжскому льду, пугающего своими водными озерцами луж, но тем не менее хранящему до 20- 30 см своей ледяной толщи в рыбацких лунках.

Белоснежная гладь реки завораживала бескрайностью горизонта, а солнечные лучи лениво ласкали редкими бликами отвесные скалы Сокольих гор, хранящих так много тайн в своих пещерах и расщелинах... Возраст им — не счесть миллионов лет, судя по легиону бесчисленных окаменелостей живых организмов плещущегося здесь когда-то древнего моря. Но мартовский снег, в котором утопали по колено, уже был ноздреват и одуряюще пах талой водой и прелой древесной корой.

Голова слегка кружилась от влаги, разлитой в ароматном воздухе, от бесконечной глади распростёртого на километры вокруг горизонта, от высоты прибрежных скал... и просто от удовольствия, которое неминуемо дарит ходьба, которая всегда медитативна, если суметь переместить внимание из головы в тело...

В дороге я обычно мечтаю.

Бреду, впитывая в себя каждое ощущение всеми доступными органами чувств, в предвкушении того, как оно потом сможет отозваться в слове — мне это жизненно необходимо: увидеть, услышать, осязать, ощутить, осознать, наполниться всем до краёв и себе внутрь присвоить, дабы потом отдать своё собственное, глубоко пережитое...

«Прощай, зима!»  — думала я, вышагивая и утаптывая рыхлый снег на крутом подъёме по склону горы. И всё никак не могла наглядеться, начувствоваться и вконец отпустить...

Зима! Неделю назад она ещё была так ощутимо-осязательна, а что теперь?

Лёгкие льдины бегут по вскрывшейся реке, несущей массивы волн цвета мокрого асфальта (мой любимый оттенок серого, как мои глаза, только у меня ещё примешивается зелёный, особенно, когда не выспалась или злюсь).

Плещется, плещется прохладная мягкая волжская водица, набегая на холодный песок между прибрежных льдин.

Тёмно-серые Жигули почти что скрыты пеленой льющегося сверху дождя.. Но бесконечная серость по-весеннему уже высокого неба над головой не давит ноябрьской обречённостью, а радует предвкушением зарождающегося пробуждения земли после долгой спячки…

Запахи, звуки, прикосновения…

Ещё чуть-чуть, и зародится мой любимый жизнеутверждающий апрель разноголосым журчанием ручейков, птичьими трелями на рассвете, бирюзовой нежностью небесной лазури и робкими пальчиками первых смолянистых листиков на тоненьких веточках...

Ещё совсем немного... ещё чуть - чуть… и всё это будет...

Потому что жизнь устойчива в своей повторяемости. Жизнь прочна в неизменности своей переменчивости. Жизнь прекрасна во всём своём многообразии.

И это так восхитительно....

Всем добра!