Начало здесь:  https://s-krasoty.ru/4_2024-nomer-kuznec-i-solnce

Долго ли, коротко ли шёл кузнец за пёрышком, и вот однажды дошёл он до высоких гор. Видит, пёрышко с дороги в сторону полетело. Пригляделся, а там тропинка ввысь поднимается, да только еле заметная, словно по ней никто не хаживает, трав не тревожит, пыль дорожную не поднимает, которая лежит себе спокойненько да на солнышке греется. Такую тропинку и не всякий человек приметит. А перышко аккурат над тропинкой и парит. И пошёл кузнец вслед за пёрышком, да по тропинке загадочной.

Как ступил Пётр на тропинку, что за диво, ветер вдруг принес тихий шёпот трав да цветов, что вдоль тропинки росли. И слышались ему тревожные голоса.

— Опасность! — зазвонили синие колокольчики, оповещая все травы рядышком.

— Враг! — распушились красные головки клевера.

— Берегись! — зашептали белоснежные ромашки, стремясь спрятаться.

Но стоило кузнецу провести ладонью по травам и цветам, нежно прикасаясь к ним, как наступила тишина, которая сменилась чарующей тихой музыкой, а воздух наполнился ароматом цветения.

— Ишь ты как! — удивился кузнец. — Знать, всё на свете ласку любит.

И пошёл дальше. А из-под его сапог, жалобно пища, взлетали вверх маленькие облачка придорожной пыли. Склонился кузнец посмотреть, кто же это пищит у него под ногами, может, кому боль причинил, да не приметил. Склонился и видит, что не простые это облачка, а живые. Протянул ладошку, и опустилось на неё маленькое пыльное облачко желтоватого цвета.

— Ты кто? — спросил кузнец.

— Как кто? Пыльное облако! — будто надувшись, ответило облачко.

— А почему пищишь? Я тебе сделал больно? — ведёт дальше разговор кузнец.

— Да! — и оно с детским укором посмотрело на огромного кузнеца, отчего он так заливисто рассмеялся, что чуть не сдул облачко с ладони.

— Ну и как мне исправить свою вину? — отсмеявшись, спросил кузнец.

— Сними свои сапоги тяжёлые и иди по тропинке босиком, — ответило облако и спрыгнуло с ладони.

Опять удивился кузнец, да просьба была простая, отчего же не уважить. Снял сапоги и пошёл по тропинке босиком. А как сделал несколько шагов, так и почувствовал великое тепло, что от земли-матушки шло да по телу разливалось, наполняя каждую клеточку энергией. Пыльные облачка уже не пищали, а стайкой кружились возле его ног. А кузнец шёл по тропинке и радовался.

Пёрышко всё летело впереди, ведя кузнеца всё выше и выше в гору. Привело его пёрышко на самую вершину. И видит кузнец, как от вершины на небосвод идет лесенка с широкими ступеньками и ажурными перилами. А пёрышко вдоль лесенки летит и кузнеца за собой приглашает. «Раз пёрышко зовёт, — подумал кузнец, — значит, надо идти!» и стал подниматься по ступенькам.

Привели его ступеньки в храм небесный. Огляделся он и видит — сидит на своём троне Солнце и улыбается. А как увидело кузнеца, говорит:

— Здравствуй, кузнец. Зачем пожаловал?

А Пётр поклонился в пояс и отвечает:

— К тебе пришёл, великое светило.

— А зачем тебе ко мне надобность?

— Хочу тебе подарок подарить.

— Подарок? — удивлённо посмотрело на него Солнышко.

— Да, — ответил кузнец. — Мы часто возносим тебе слова благодарности, устраиваем для тебя праздники, но мне захотелось подарить самый прекрасный подарок — венок, чтобы подчеркнуть твою красоту. Только мал он, наверное, будет для тебя. Ты вон какое большое.

И он, развязав свою котомку, достал оттуда золотой венок такой тонкой работы, что даже Солнце застыло в изумлении от красоты. Протянуло Солнышко лучик свой к Петру, и положил он на него, как на ладошку, свой подарок.

— Не печалься, кузнец, твой подарок мне будет в пору, — загадочно улыбнулось Солнце, и кузнец увидел, как его венок начал увеличиваться в размерах и вскоре стал впору.

Надело Солнце венок, и ещё ярче осветился небесный храм. Солнце радуется подарку и говорит:

— Велика сила твоего таланта, кузнец, и я с благодарностью принимаю твой подарок. А за труд твой, решимость и отвагу, что не побоялся прийти ко мне, подарю и я тебе подарок — клубочек золотых нитей. Этот клубочек не простой. Нити в нём подобны металлу, с которым ты работаешь. И хоть клубочек маленький, но нить в нём будет бесконечна. И обладает эта нить волшебною силою. Используй её для изготовления украшений. Как наденет человек с добрыми помыслами такое украшение, так и проявятся все его лучшие качества, наполнится душа его светом, и увидит он свои таланты, если доселе не видел. А кто с дурным намерением прикоснется, того обожжёт.

А пока говорило, то мотало один из своих лучиков в золотой клубочек. Смотало клубочек и протянуло один из своих лучиков, на котором, как на ладошке лежал небольшой золотой клубочек. Бережно взял кузнец клубок в руку и почувствовал его тепло.

— А теперь, кузнец, ложись спать. Завтра ты отправишься в обратный путь.

Откуда не возьмись, появилось белое и пушистое облако. Оно и стало кроватью для кузнеца. Петру показалось, что он только что сомкнул веки, как тёплые лучики коснулись его лица, призывая проснуться. Встал кузнец, ещё раз поблагодарил он за клубочек с волшебной нитью и стал спускаться по лесенке. А там и на тропинку вышел, где его уже ждали пыльные облачка. Они радостно затанцевали у его ног, прося рассказать о небесном храме солнца. Ведь они так любили всякие истории. Кузнец присел на тропинку и всё рассказал неугомонным облачкам. Облачка были очень рады.

После рассказа кузнец пошёл по тропинке вниз, пока не вышел на большую дорогу. А как вышел, так и остались позади и ароматы трав, и пыльные облачка. Кузнец, надев сапоги, пошёл по дороге. А за поворотом встретил путника, что сидел у повозки и горько плакал.

— Ты почто плачешь, мил человек? — подойдя ближе, спросил его кузнец.

— Да как же мне не кручиниться, коли лошадь моя все подковы потеряла. Мне кузнец нужен, чтобы подковал её, — отвечает путник.

— Ну, кузнец-то перед тобой, — говорит Пётр, — да только кузницы нет рядом. А далеко ли деревня?

— Деревня не далеко, только я не могу оставить свою повозку, а лошадь её довезти не может.

— Давай я схожу до деревни, приведу другую лошадь, и ты доедешь до деревни. А там мы твою лошадь и подкуём.

— Вот обрадовал ты меня, кузнец! — отвечает ему путник.

А Пётр пошёл дальше и по дороге встретил паренька на лошади, да рассказал ему про путника. Паренёк поехал до путника, а Пётр направился прямиком в кузницу, дорогу к которой ему паренёк указал, что оказался сыном кузнеца. Пришёл в кузницу и познакомился Петр с местным кузнецом, которого Вакула звали. А вскорости и путник прибыл с пареньком. Хотел было Петр помочь лошадь подковать, да Вакула его остановил, говоря, что сын его в этом деле большой мастер. И правда, ладно подковал Никита, сын кузнеца, лошадь. И быстро, и легко, и лошадь вела себя смирно. Обрадованный путник расплатился с кузнецом и отправился своею дорогою, а Вакула пригласил Петра отобедать с ними, чем Бог послал. А послал Бог пироги, что в рушник расшитый были уложены.

— Это откуда же такая красота вышитая? — восхитился Пётр, глядя на рушник.

— А это моя дочь Алёнушка, рукодельница, вышивает такие рушники, — с гордостью отвечает Вакула.

— Хорошая работа! — говорит Пётр и рассматривает узоры вышитые.

Вот виноградные листья с гроздьями переплетаются, вот дубовые веточки с листиками, вот фигурки людей нарядные, да рядом с ними птицы сказочные. Смотрит и не налюбуется.

— А теперь пирогов отведай, — говорит Вакула и протягивает Петру румяный пирог.

А пирог-то так вкусен, что аж во рту тает.

— Это кто же такие вкусности стряпает? Уж не жена ли твоя, Вакула? — спрашивает его Пётр.

— Она самая, — с удовольствием отвечает Вакула. — Знатная она у меня стряпуха. Такие пироги да караваи печет, что всяк, кто их пробует, по трижды перста свои облизывает, да добавки обязательно требует. Идёт молва о её караваях на всю округу. А на постоялом дворе отбоя нет от посетителей, все хотят непременно её караваями трапезничать.

Вот отобедали они, и Пётр говорит, обращаясь к Вакуле:

— Позволь мне поработать в твоей кузнице.

— От чего не позволить? Работай. Только что ты будешь делать? —
заинтересовался Вакула.

— А хочу я сделать колечко необычное, — отвечает загадочно Пётр.

— Колечко? — удивился Вакула. — Да из чего же ты его будешь делать?

На что Пётр говорит:

— Не волнуйся, Вакула. У меня есть материал, — и достал из котомки золотой клубочек, солнцем подаренный.

— Да ты, никак, ювелирных дел мастер? — с уважением спрашивает его Вакула.

— Он самый, — по-простому отвечает ему кузнец.

И закипела работа. Пётр творил, а Вакула наблюдал, как он из тоненькой нити создавал невероятной красоты колечко. Пётр трудился, не отдыхая, и к вечеру сделал не только кольца, но и серьги. Тонкие ниточки, составлявшие основу колец, переплетались в самые замысловатые узоры, словно Пётр не ковал их, а вышивал ими. Серьги походили на спелые гроздья винограда, наполненные солнцем. Вакула бережно взял их в руки, и тепло стало разливаться по его телу, а душа наполняться светом. Видя восхищенный взгляд Вакулы, Пётр сказал:

— Я сделал кольца для тебя с сыном, а серьги для твоей жены и дочери. Они не простые, а волшебные. Кто их в руки возьмёт или наденет, увидит свой талант и будет чётко знать, чем ему в жизни заниматься, чтобы душа его радовалась и дело достаток в дом приносило.

Взял Вакула подарки, в пояс поклонился Петру и сказал:

— Будь моим почётным гостем, Пётр.

И пошли они из кузницы в дом Вакулы, где их встретила его жена и дети. И показал Вакула им подарки, что Пётр для них сделал, и попросил примерить. Первой примерила серьги Аленушка, дочь Вакулы, и такая радость её наполнила, как увидела она себя искусной вышивальщицей. Рассказала родителям, а те за неё порадовались. Потом протянул Вакула кольцо своему сыну Никите. Надел он кольцо, и такая радость его пронзила, что передалась она всем присутствующим. А увидел себя Никита коневодом, рядом со своими любимыми лошадьми, как он холит и лелеет их, как растёт его табун и как мчится он на своем любимом скакуне, а ветер летит с ним наперегонки.

И всё это рассказал он родителям. Хоть и хотел Вакула, чтобы сын пошёл по его стопам, да только как увидел радость и счастье на лице сына, что сам испытывал, когда в кузне работал, так и отступился от своего желания. Да и сам он замечал, что всё больше вокруг лошадей сын его время проводил, а не в кузнице. Хотя никогда отцу не отказывал в помощи, а особенно, когда приходилось коней подковывать. К каждой мог он найти подход, и так его лошади слушались, что дивился Вакула. Даже самых норовистых лошадей легко Никита успокаивал, и были они словно шелковые.

Ну, а затем настал черёд любимой жены Вакулы, Настеньки, надеть серьги волшебные. Надела она серьги и почувствовала тепло, от них исходившее, что тонкой струйкой полилось по рукам её, проникая в каждую клеточку, наполняя светом и радостью. Поблагодарил Вакула за подарки Петра, а у самого в глазах словно дума тяжкая. Пётр, видя его тревогу спрашивает:

— От чего тревога в глазах твоих, Вакула?

— Боюсь я Петр, что могут украсть у нас такие вещи прекрасные.

На что Пётр, заливисто расхохотавшись, сказал:

— Нет, не бойся. Невозможно их украсть.

— Почему? — недоумевающе спросил Вакула.

— Потому что все вещицы, сделанные из этого волшебного металла, сами себя защищают. Кто к ним с дурными намерениями подойдет да в руки попытается взять, то не сможет этого сделать. Обожгут они его огнём праведным. А коли с добрыми намерениями, так и покажут тому лучшие его стороны, да таланты, если не видит их человек или не уверен в себе. Вот потому и украсть их невозможно. А детям, что носят их постоянно, придают силу и уверенность в избрании истинного пути.

Вот и отлегла дума тяжёлая от сердца Вакулы, и радость в глазах засияла. И все принялись ужинать. За ужином Пётр отдал дань уважения мастерству Настеньки, нахваливая ее пироги. Ночь прошла безмятежно, а наутро, позавтракав, распрощался Пётр с Вакулой и его семьей и пошёл своею дорогою, к родному дому.

Продолжение следует…