Он приехал в нашу резервацию с концертами. Легенда, неизвестность, человек, с именем которого связано слишком много загадок. Кто он? Как его настоящее имя? Почему он имеет власть над всем и всеми? Он путешествует по миру без разрешений, без отметок у гувернёров, без каких-либо документов вообще. От его яхты держатся подальше даже самые отвязные пираты-головорезы. Его внимания и благоволения ищут не только гувернёры, но и Протекторы провинций. Говорят, он легко мог бы стать Хранителем мира, но вместо этого выбрал путь вечного скитальца и музыканта.

Ещё говорят, он несметно богат, но никто не знает, как он собрал всё своё состояние. Кто-то утверждает, что он занимается контрабандой: золото, артефакты, оружие, антиквариат… Кто-то говорит, что он один знает код доступа к Хранилищу и владеет всем, что было собрано и спрятано до того, как Воды поднялись. Впрочем, эта теория объясняет как раз многое.

Вместе с тем, он путешествует по миру с музыкой и своими невероятными гитарами. Вместе с ним путешествует множество слухов: он никогда не был женат, но ему приписывают миллион романов и разбитых сердец. Он никогда не имел одного дома, кроме своей яхты, но ему приписывают множество покупок, в том числе и целых островов. Он вне политики, но газетные сплетники утверждают, что ни одно решение в мире не принимается без его одобрения.

И вот он приехал в нашу резервацию, где даст несколько концертов в самом сердце Мюзик-Холла. И тем приятнее, что у меня есть билеты на два из них!

Первый вечер прошел почти в трансе: во-первых, это даже не музыка… Как простая гитара может уносить за собой, открываться космосом, рассказывать тайны, увлекать приключениями и вибрировать где-то в самых-самых глубинах сознания?

Он сидел на высоком стуле в центре Холла: огромный, как скала, и такой же невозмутимый. С длинными волосами. Смуглую кожу делала более смуглой белоснежная рубашка. Из-под рукавов то и дело проглядывали татуировки: ни для кого ни секрет, что он их обожал. На шее несколько цепочек с медальонами. Весь Холл погрузился в темноту, и лишь Шерухана окружал мягкий свет лавандовых свечей. Мне кажется, эти два часа зал не дышал. А когда все закончилось и свет включили, прошло несколько минут, прежде чем люди опомнились и принялись аплодировать.

Мне казалось, что он играл магию. Или магия играла его руками. Не иначе.

***

Тем утром я шла в офис и сражалась с ураганным ветром. Для весны — самая обычная погода. Из трёх месяцев два с половиной мы выживаем. Ветер, разбивающие стены волны, иногда — отсутствие связи с внешним миром. Протектор закрывает любое передвижение между резервациями, и мы живем сами по себе. Спасибо, что наша резервация — одна из самых больших и в принципе изоляция не сильно сказывается на привычном образе жизни.

Мне оставалось пройти всего квартал, и вот оно — здание Архива. Но нет, у погоды были свои планы на этот счет: свернув за угол я получила такой удар от ветра, что едва не распласталась на тротуаре. Пытаясь поплотнее закрыть рюкзак с переводами и тумбу с картами, щурясь от ветра и одновременно поправляя капюшон, я вдруг уткнулась во что-то большое. И когда смогла открыть глаза…

— Ой, — я отскочила против ветра на добрых два метра. — Извините. Я не…

— В такую погоду лучше не гулять. Я Вас из окна увидел и решил, что ещё чуть-чуть, и Вас сдует, — Шерухан казался не только невозмутимым погодой, но и даже не особо ощущал силу ветра. Да и ветер, казалось, предпочитал обходить его стороной. На всякий случай. — Я Вас отвезу.

И прежде чем я успела что-либо ответить, перед нами остановилась машина. Водитель быстро открыл дверь.

Я оказалась в каком-то другом мире. Конечно, мне приходилось ездить на машинах. Даже на авто Протектора. Но…

— В Архив, я полагаю? — он кивнул на тумбу карт с большой печатью.

Я только кивнула. Если это сон — то пусть он не заканчивается. Если это реальность, то, Вселенная, спасибо тебе…

Машина мягко остановилась у главных дверей.

— Приходите вечером на концерт. В семь часов в Мьюзик Холле. Чилли — мой водитель — будет Вас ждать у входа. Хорошо?

Единственное, что я смогла сделать — это кивнуть.

Сказать, что весь день я была далека от самой себя и вообще от всего окружающего — ничего не сказать. Рассказать кому? Не поверят. Даже лучшая подруга решит, что у меня галлюцинации или чего похлеще. И, конечно же, до последнего момента я сомневалась … Идти? Или нет? Или да? Мой второй билет — на концерт, который состоится только через 4 дня. Будет ли ждать этот самый… Чилли?

В итоге без пяти семь я оказалась у входа в Мюзик-Холл. Я стояла в толпе других гостей, ожидающих открытия, и ежилась от ветра и холода.

— Мадам! — вдруг послышался голос. — Мадам! Да-да, Вы!

Я обернулась. Сквозь толпу ко мне пробирался Чилли. Он ловко подхватил меня под локоть, и мы прошли и мимо охраны, и мимо других гостей, и мимо консьержей. Оказавшись в тепле старого зала, я лишь ощутила больший внутренний озноб.

— У нас ещё есть время. Кофе? Горячий шоколад?

Длинным и уже знакомым мне коридором мы прошли в главный зал Холла. Чилли провел меня к столику с креслом, стоящим почти у самой сцены с левой стороны.

— Располагайтесь. Вам нужен хороший кофе, чтобы согреться. Вам принесут.

Через несколько минут официант с какой-то безупречной осанкой принёс мне не только кофе, но и шоколад, и терпкое игристое вино. А ещё через несколько минут соседние столики начали занимать другие гости — я узнала только сестру жены Префекта, и от осознания, что сижу среди очень уважаемых и непростых людей резервации, ещё больше сжалась внутри. Каждый из гостей, проходивших мимо, здоровался со мной так буднично, словно мы каждый день завтракали где-нибудь на Авеню. А потом зал заполнили, на сцене зажгли те самые свечи, погасили свет, и своё привычное место занял Шерухан.

Играл он все последующие два часа, как мне казалось, для меня одной. Впрочем, по взглядам соседей я поняла, что казалось это не только мне. Из оцепенения меня выводила лишь музыка. Хоть и ненадолго.

А за несколько минут до окончания снова возник Чилли, подхватил меня под руку, выйдя из зала, повел уже другими коридорами в ту часть Холла, куда закрыт доступ простым смертным.

Знаете, как можно описать моё состояние в этот момент? Никак. Это то чувство, когда сбывается то, о чём ты боишься мечтать. Сбывается столь стремительно и столь реально, что мозг отказывается это воспринимать. И ты просто искренне, всецело, всем своим «я» стараешься поверить в происходящее. И да, ущипнуть себя — не помогает.

— Привет. Я безумно устал, — он поставил гитару у стены и опустился в большое кресло напротив. — Безумно. Ваш Префект — настоящий зануда и не отпускает меня ни на минуту. Как вы с ним живёте?

Что я должна была ответить — я не поняла. Сказать про Префекта в подобном духе — это почти подписать себе приговор. Уши, как говорится, есть даже у стен.

— Я, наверное, лучше пойду… Я очень и очень благодарна за такую возможность и приглашение, и…

— Сейчас поедем ужинать, а потом домой. Завтра рано вставать. Префект пригласил меня на семейный завтрак. Скучнейшее мероприятие, но ты же не оставишь меня одного?

Ужинали мы в самом центре резервации, в высотном Облачном доме. Попасть сюда — уже мечта. Почти весь ужин Шерухан рассказывал свои впечатления о нашей резервации и больше — о погоде. Что столь мерзкой и штормовой погоды он не припомнит за все его плавания. Я больше кивала, хотя с каждым глотком ибринского вина (которое, кстати, было прекраснейшим) всё больше ощущала себя способной не только кивать, но и говорить. И та самая реальность наконец-то прокралась в мое сознание…

***

А потом наступило утро. И я, закутавшись в простыни, устроилась в кресле у окна. Оказывается, наша резервация не только большая, но и красивая, если смотреть на неё с высоты дома на Авеню.

Шерухан ещё спал. Я плохо помнила, как оказалась в его апартаментах, уверяла себя, что не помнила, что было потом, и искренне старалась не думать, что будет дальше. В любом случае, такое приключение…

— Ты хоть имя своё скажи. Сейчас уже можно, я думаю.

Он подошёл и поцеловал меня в шею. Так буднично и обычно, словно делал это каждый день уже много лет.

— Лита, — улыбнулась я.

— Лита, — повторил он.

(Продолжение следует)