«Вы действительно хотите удалить всю переписку с данным пользователем?» — уточняет "Телеграм", и я со слезами на глазах нажимаю «Да», потому что больше нечего ждать.

Выхожу из офиса и направляюсь к элегантной чёрной машине. Моё волшебное счастье, моя феерическая радость, мой любимый рысак — я не перестаю каждый день благодарить за тебя Небеса и твоего бывшего хозяина. Хоть он и разбил моё сердце, сам того не ведая, но ведь он подарил мне тебя, мой красавчик Руди, и за одно это я буду признательна ему всю свою жизнь. А сердце заживёт. В первый раз, что ли.

А началось всё в далёком солнечном сентябре, когда моя первая и горячо любимая «Альмера» вышла из строя… Я окунулась в увлекательный автомир в поисках Той Самой Машины. Вот уже я тестирую «Лачетти», вскоре меняю его на «Гетц», от которого спешно избавляюсь через месяц, и осознаю, что всё это не то, перебирать можно до бесконечности, но зачем, когда на свете есть одна-единственная машина, которая идеально подходит мне во всём, как частица большого мудрёного пазла? Решено: «Альмера» и только «Альмера». Да не простая, а чёрная. Ну и в приличном состоянии, естественно…

Я ищу её по всей России. Подписываюсь на новые объявления. Ежедневно созваниваюсь с людьми из самых разных уголков нашей необъятной страны, но всё не то, не то, не то… В отчаянии прихожу на встречу единомышленников и, не в силах притворяться, говорю, что не знаю, когда эта полоса невезения закончится.

— Всё хорошо, — утешает меня и остальных гостей наставница, — уже совсем скоро в жизни каждого из вас случится что-то прекрасное, и я прошу вас сообщить мне об этом!

Вдохновлённая её словами, я бессознательно молю: «Ангелы, если вы меня слышите, пожалуйста, приведите меня к моей идеальной машине!».

Спустя полчаса объявляют перерыв, я по привычке открываю «Дром», просматриваю новые объявления… О, новая «Альмера» появилась. Из какой-то Верхней Пышмы... Господи, где хоть это? Пробег маленький, информации никакой, фотографий нет — всё понятно, машина со скрученным пробегом… Но кто мешает позвонить? Что я теряю? Всё равно делать ближайшие десять минут нечего.

Первый номер не отвечает, на втором трубку берёт мужчина с недовольным голосом, и мне почему-то становится неловко, будто я хочу задать ему какой-то неприличный вопрос, а не узнать про его машину…

— Меня хорошо слышно? — спрашивает мужчина. Связь действительно не очень, но слова разобрать можно.

— Нормально, — рапортую я и приступаю к привычному до боли допросу: что, зачем, почему, когда и как обслуживалась… Мужчина обстоятельно отвечает, и из его рассказа явственно следует, что в пространственно-временном континууме произошёл какой-то сбой, ведь, если он не врёт, я имею дело с настоящим чудом. Вариант слишком хорош — до безумия, до неприличия хорош.

— Машину продаёт мой отец, так как я сам пока нахожусь во Владивостоке в командировке.

Этого мне ещё не хватало. А как сделку будем оформлять?

— А когда примерно приедете? — нахально спрашиваю я. — Мне не к спеху. Могу и до лета подождать.

— Не знаю… — вздохнул мужчина. — Вообще не знаю. Мне тоже не к спеху. Ну вы приезжайте, посмотрите сначала.

— А где эта Верхняя Пышма находится? Рядом с Камышловом? — уточнила я.

— Нет, вы говорите про обычную Пышму. А Верхняя Пышма — это пригород Екатеринбурга, — пояснил продавец.

Как странно… Екатеринбург, конечно, ближе Краснодара, Советского и Славгорода, где стояли мои запасные варианты, но меня совершенно не вдохновляла мысль изучать пригороды уральской столицы. Тут только дистанционная услуга автоподбора поможет… Да ну её, эту «Альмеру», всё слишком сложно, подумала я и вежливо попрощалась с далёким «командировочным».

Как это получилось, я не знаю, но после этого звонка в моей голове почему-то отложилось, что верхнепышминская машина — синего цвета. Мозг отбросил ненужный вариант в сторону и радостно о нём забыл до утра.

И только на следующий день во время работы до меня дошло. Машина чёрная. Я вчера разговаривала со своей мечтой. Кроме того, она в хорошем состоянии. Продавец что-то говорил про замятый порог и царапину на двери, но нет кузовных косяков, которые нельзя было бы исправить. А по технике, если он не врал, всё должно быть нормально. Я ведь не одна за ней гоняюсь — перекупщики уведут, надо спешить!

Лихорадочно строчу сообщение руководителю компании по автоподбору, перечисляю предоплату и бегу на первый этаж звонить во Владивосток. Нужно предупредить «командировочного», что сейчас ему будут звонить непонятные люди. Мужчина даёт согласие на осмотр, не в силах удержаться от саркастического комментария:

— Что, в Тюмени проблема с чёрными «Альмерами»?

— Не поверите, ни одной нет. По всей стране ищу. Кстати, как вас зовут?

— Кирилл.

— А я Ксения, очень приятно…

«Мои люди» назначают осмотр на завтра, и ночью я лежу, блаженно улыбаясь в потолок, не в силах уснуть от надвигающегося счастья… От нечего делать листаю контакт-лист «Телеграма»... Ого, «Кирилл, Владивосток» тут тоже есть. А дай-ка я напишу ему, переписываться как-то приятнее и проще, чем постоянно созваниваться и отвлекать друг друга от работы… Странно, конечно, его здесь встретить. По телефону у меня сложилось впечатление, что этому человеку явно за сорок. А может, и все пятьдесят. Жена, двое детей, все дела… Скучает по семье, наверное, поэтому и голос недовольный. В «Телеграме» в основном молодёжь общается… Впрочем, мне уже давно пора бороться со своими стереотипами.

Утром Кирилл отвечает, и у нас мгновенно завязывается непринуждённая переписка, подогреваемая новыми подробностями и общими точками соприкосновения. Оказывается, ему всего 29 лет — практически ровесник, а ещё он часто бывал в Тюмени, ему нравится этот город, и я, ужасаясь своей нахальности, пишу: «Будешь проезжать мимо  — забегай в гости»!

Кирилл присылает видеосообщение: «Обязательно загляну!» — и у меня земля уходит из-под ног, потому что вместо сурового небритого дядьки-вахтовика я вижу молодого красивого парня с невероятно обаятельной улыбкой, и часть моего сознания обречённо понимает, что с этой секунды моя жизнь навсегда изменится, только вот пока неизвестно, в какую сторону… А другая часть сознания слышит на периферии удивительно красивую и трогательную песню с непонятными словами, и от иррациональной печали почему-то щемит в груди…

— Эля, что это за песня?

— Араш и Хелена, Dooset daram.

Открываю Google, ищу текст… Оказалось, что с фарси «Dooset daram» переводится как «Я тебя люблю».

«Приплыли, — обречённо подумала я. — Ангелы, вы чего там опять нахимичили?»

Осмотр завершён, мы ударили по рукам (если это выражение применимо к общению в онлайн-мессенджере), обсудили детали сделки… По большому счёту, уже не о чем говорить, но мы продолжили переписку «обо всём и ни о чём», и вот я уже записываю свои первые видеосообщения, смущаясь, как школьница: то ли потому, что уже два года не стояла перед камерой, то ли потому, что этот бесконечно далёкий человек пробудил такую гамму чувств и ощущений, что я и сама не могу в ней разобраться…

Мозг, конечно, потешался, наблюдая за этой картиной. Роковая красавица с хорошо поставленной речью, у ног которой лежали самые видные женихи Тюмени, которая никогда не лезла за словом в карман и разбивала сердца, как сосульки на крыше, теперь не может связать и двух слов — ни в видеоформате, ни в письменном.

«Да что ж такое-то», — злилась я, когда опять ловила это состояние испуганной овечки — а его с Кириллом я ощущала постоянно. Злость не помогала: я изо дня в день краснела, бледнела и лепетала какую-то невнятную чушь на камеру, и даже фразы с клавиатуры складывались с трудом: боялась ненароком обидеть, сделать что-то не так, не понравиться… Ой, да мы с ним даже никогда не увидимся, все эти разговоры про встречу были лишь светской беседой, ты можешь говорить и делать всё, что хочешь, чего ты смущаешься, как первоклассница? Понравиться ему всё равно не получится: он прямым текстом сказал, что его сейчас не интересует ничего, кроме работы, а проект у него большой и сложный, да и дружеского интереса он к тебе, судя по всему, тоже особого не испытывает… Терять нечего, будь собой! Только не говори, что ты влюбилась, ведь именно такое неадекватное поведение обычно выдаёт с головой.

«Я что, совсем уже — влюбляться не пойми в кого? — вяло огрызалась Душа. — Я его знать не знаю, никогда не видела и не увижу, и вообще, какая любовь на расстоянии в семь тысяч километров и пять часов разницы во времени?»

«Но ведь ты чувствуешь то, чего не чувствовала уже много месяцев. Ты дышишь, смеёшься, смотришь на мир другими глазами, мысленно посылаешь ему своё тепло, хочешь, чтобы ему было хорошо. Это у вас дружба такая, да? Да и коллеги всё видят и всё понимают. Твою улыбку до ушей и блаженный вид не скрыть никаким способом».

«Коллегам я сказала, что счастлива от того, что скоро исполнится Мечта! Всё под контролем!»

«Их ты можешь обмануть, а меня — даже не пытайся».

Dooset daram… Я люблю тебя, останься со мной. И вот это случилось. Я впервые заплакала под эту песню. Я невзлюбила все поезда, самолёты и автодороги, по которым я не могу к нему приехать. Я невзлюбила человеческую природу, из-за которой мы лишены крыльев.  Я невзлюбила ограниченность технического прогресса, который так и не изобрёл телепорт. Всё моё существо рвалось во Владивосток. Увидеть его, посмотреть в глаза, убедиться, что он существует, и, если сильно повезёт, — обнять… Может быть, я правда сумасшедшая, мне всё это приснилось, и нет никакого Кирилла?

Как бы там ни было, наступал новый день, а за ним — следующий, каждый час неумолимо приближал нас к сделке, и вот уже я — законный собственник той самой машины. Я прыгаю от счастья и не могу поверить, что мечта сбылась… Но ещё больше я не могу поверить в то, что мужчина моей мечты и хозяин этого железного коня — одно и то же лицо.

В моей голове два этих образа никак не стыковались. Кирилл — это нечто нереально-идеальное, его не существует, он живёт только в моей голове и в моих мечтах (общение к тому времени практически сошло на нет, и моё девичье наваждение уже давно не получало никакой подпитки извне). А бывший владелец Руди (это имя придумал Кирилл накануне сделки) — просто сын мужчины, с которым мы подписывали в Верхней Пышме договор купли-продажи с использованием генеральной доверенности. Кто этот человек, я не знаю и никогда не узнаю, да и нужно ли мне это? Машину любили и ухаживали, это видно, а с остальным сами разберёмся.

Разговоры о Верхней Пышме, к слову, были нашей особой темой. На третий день переписки я внезапно вспомнила, что не просто знаю этот город — я там была три года назад! Ездила на бал к местным «ролевикам».

— Я даже знаю, кто эти «ролевики», — улыбнулся Кирилл.

Вот и ещё одна общая точка…

Разумеется, с меня потребовали подробный отчёт о «лучшем городе Земли» (для Кирилла им являлась Верхняя Пышма, для меня — Тюмень). Мнение редакции не совпало с мнением автора, поэтому впоследствии мы часто шутили на тему наших родных городов, дружески подкалывая друг друга… О том, что я мечтала гулять с ним по этой самой Верхней Пышме, я, разумеется, не говорила. Как и обо всём остальном. А чувства просто разрывали душу. Хотелось твердить ему без остановки 24 часа в сутки, что он самый умный, добрый, рассудительный, мудрый, весёлый, красивый, обаятельный мужчина на свете, что он мечта любой нормальной девушки, что он моя мечта и слабость, что ещё немного — и я брошу всё и побегу пешком аж во Владивосток, если он позовёт…

К сожалению или к счастью, Кирилл никуда меня не позвал. Тем временем приближался день моего отпуска, и, пакуя сумку, я осознала, что завтра я полечу в противоположную от него сторону, в связи с чем и без того огромное расстояние увеличится ещё на треть…