Недавно в выходные ездили с родственниками на Бор в гости. Бор — это город совсем недалеко от Нижнего Новгорода, буквально через Волгу.

Всё своё детство я регулярно ездила туда с бабушкой. У меня долгие годы потом было ощущение, что все, кто живёт на Бору, либо наши родственники, либо хорошие знакомые.

У бабушки там жили родные две сестры и брат. У них был ещё один брат, он жил в Кировограде в Украине и сам к нам приезжал в гости летом. Моя бабушка была у них старшая.

Мы ехали или к кому-то конкретно, или обходили несколько домов за один приезд.

Ездили на автобусе Лиаз номер 107. Борский мост тогда был без пробок, и автобус не спеша и равномерно ехал, переваливаясь из стороны в сторону и останавливаясь на остановках. Красногорка, Ферма, Чапаева…

Дорога была недолгой, смотреть в окно было интересно, хотя я всю дорогу уже знала наизусть. Вот сейчас мы поедем рядом с железной дорогой, и на насыпи будет надпись «счастливого пути». Потом с другой стороны будут озера, луга и начало деревни.

Перед деревней на лугу часто стояла цыганская кибитка, паслись кони, стоял шатер. Интересно, что цыгане периодически исчезали и потом возвращались опять на это место.

А дальше сады внизу вдоль дороги. Как кукольные дачные домики, люди, грядки, цветы, дым из труб, костры.

Ездили мы всегда с ночевкой. У всех родственников были частные дома. И такие разные. Сейчас дома уже все проданы, и порой тянет подъехать к ним и посмотреть хотя бы с дороги.

У одной сестры был дом с красивым крыльцом в конце дорожки и с таинственной верандой.

Сначала открываешь калитку и идёшь по дорожке, выложенной мелкой плиткой. К тебе свисают ветки вишен. Летом, когда вишня спелая, плитка становилась фиолетово-красной от ярких пятен упавших вишен, и стоял вкусный ягодный летний запах. Можно было эту вишню срывать по дороге, есть горстями, и она не заканчивалась.

Крыльцо было большое и глубокое, с резными вставками и перилами. В глубине крыльца — уютная лавочка, сидя на ней можно было представить, что находишься не на крыльце, а внутри кареты.

Когда погода позволяла, бабушка с сестрой часто располагались позади дома во дворе. Разговаривали, что-то делали в огороде, потом шли пить чай, ходили в баню.

А я много читала. В доме были деревянные тёмно-коричневые резные книжные шкафы с большим количеством книг.

Веранда в доме была очень светлая, застеклённая с трёх сторон, с видом на сад. Она казалась отдельной от всего дома, хотя вход в неё был изнутри. В доме сидели, пили чай и разговаривали, а на веранде была тишина, только иногда громкое треньканье птиц долетало сквозь рамы. Эта тишина, покой и какая-то величественность вызывали странное сочетание небольшой тревоги и умиротворения. Мне нравилось сидеть на высоком резном стуле и смотреть по сторонам и в окна. Это был отдельный мир, который пускал меня к себе.

Однажды у соседей справа появился в будке лисёнок. Настоящий. Он бегал около будки, гремел цепью, пугался, прятался в будке и высовывал оттуда черный любопытный нос. Лисеёнок был серо-рыжий, юркий и перепуганный.
Зачем его поймали и посадили на цепь, я не знаю. Я назвала его Людовик, таскала ему котлеты и очень хотела его погладить и пожалеть. Мы были немного похожи — нам было и любопытно, и страшно одновременно.

Я с ним разговаривала, потихоньку подходила ближе, приседала на корточки, и в какой-то момент он сам подошёл ко мне, чуть поднимая нос и принюхиваясь. Подошёл медленно и немного боком, видимо, чтобы быстрее, если понадобится, броситься наутёк. Я его погладила. Он зажмурился, но видно было, что наблюдает за мной. Для меня было открытие, что под пушистой шерстью и хвостом оказалось очень худое тельце.

Ещё этот дом запомнился тем, что в весеннее полноводье небольшие канавы вдоль дороги около домов наполнялись водой, и по ним можно было проплыть на небольшой плоскодонке. К дому через канаву вёл мостик, как к замку. Канава, конечно, быстро пересыхала и покрывалась травой с красивыми незабудками.

С другой сестрой бабушка была очень похожа внешне. У них была небольшая разница в возрасте. На них было очень уютно смотреть, обе были неразговорчивые и тихие, и чувствовалось, что им хорошо друг с другом даже просто молчать.

Во второй половине этого дома жил мой троюродный брат Димка с родителями, поэтому у меня больше впечатлений от наших с ним игр и хулиганств, чем от дома. Мы много проводили времени на улице, лазили по деревьям, сидели в теплицах, играли в ножички и в футбол, курили укроп. Проезжая мимо этого дома, всегда смотрю на рябину во дворе — наше насиженное место.

Дом бабушкиного брата стоял в конце переулка, а дальше за домом было поле. Там я каталась на велосипеде. Трава, тропинки, васильки, простор. Ощущение, что ты едешь внутри картины Шишкина «Рожь».

Брат был немногословный, суровый на вид и со строгим взглядом. Но когда он отводил глаза, мне казалось, что он улыбался.

Помню, мы пришли к ним в гости, а дома не было никого. Бабушка знала, что сейчас придёт жена брата. Мы стали ждать, вошли во внутренний двор, сели на лавку. Просто сидеть бабушка не особенно любила, она встала и пошла дёргать сорняки на грядках. А я наблюдала за стрекозами, которые целыми группами сидели на бельевой верёвке.

Было безветренно, тепло и солнечно. Белая верёвка на фоне ярко-голубого неба. Я осторожно ловила стрекоз за крылья, заглядывала в круглые голографические глаза и отпускала. Красивые огромные стрекозы, в чьих глазах отражался мир.

Время текло медленно, было хорошо и тихо. Бабушка, небо, стрекозы, лавочка. Я помню это как вчера, хотя прошло достаточно времени.

От недавней поездки в гости на Бор всё это так ярко вспомнилось.

В гостях было очень душевно и как-то трепетно. Тепло, когда есть рядом люди, которые знают твоих близких дольше, чем ты, и помнят удивительные моменты из прошлого, когда тебя ещё не было.

Ехали домой уже молча. Все наговорились и приятно устали. Я пыталась рассмотреть в окно знакомые с детства места, было темно, играла музыка.

Странные ощущения от времени. Мне иногда кажется, что оно расположено по спирали, как пружина. И витки этой пружины прижаты очень близко друг к другу.

Я ехала в машине, смотрела в окно, и было непередаваемое ощущение, что в этот же момент где-то у дома на Бору маленькая девочка ловит стрекоз на белой бельевой верёвке.