Знакомство с Иваном Владимировичем Пырковым произошло благодаря нашему журналу «Сила Красоты» и интервью с певицей Екатериной Семёновой. Так случилось, что Иван Владимирович — друг Екатерины. Прочитав интервью, он заинтересовался журналом и мною. Постучался в друзья в соцсети, представился очень скромно, сказав:

— Я тоже немного буковки складываю и хотел бы иногда публиковаться в вашем прекрасном журнале.

Так наш журнал обрёл нового друга и автора, а я долго не решалась, но мне очень хотелось взять интервью у Ивана Владимировича Пыркова, доктора филологических наук, доцента, профессора кафедры русского языка и профессиональной коммуникации Саратовской государственной юридической академии.

В 2021 году Иван Владимирович стал лауреатом Всероссийской премии общества «Знание» в номинации «За общий вклад в просвещение по версии слушателей». Но чтобы перечислить все награды и регалии нашего сегодняшнего героя, думаю, понадобилось бы посвятить этому отдельный выпуск нашего журнала. Иван Владимирович — автор книги «Гнездо над обрывом», автор поэтических сборников под псевдонимом Иван Васильцов «Дубовый меч» и «Ищите Мир». Также Иван Владимирович много сотрудничает с различными журналами России — и электронными, и бумажными — как поэт и публицист. В период пандемии совместно с супругой Натальей Кочелаевой, также писательницей, Иван Владимирович открыл канал «Литератор» на YouTube, объясняя появление этой идеи тем, что друг другу они уже рассказали, что было возможно, и теперь хотят поделиться знаниями со всеми желающими.

Готовясь к интервью, я решила посмотреть лекцию Ивана Владимировича. Поверьте, это очень интересно: я прослушала две лекции подряд на одном дыхании. С удовольствием продолжу и дальше смотреть эти интереснейшие лекции!

— Иван Владимирович, большое спасибо за доверие к нашему журналу. Признательна Вам за согласие дать нам интервью. Давайте традиционно для моих героев начнём с Вашего детства. Я знаю, что Ваш папа, Владимир Иванович Пырков, долгие годы руководил литературным журналом «Волга», будучи сам замечательным советским поэтом. Скажите, каково быть сыном талантливого человека? Были ли какие-то особые требования к сыну? На каких книгах Вы воспитывались? В каком возрасте и как Вы поняли, что Ваша стезя — быть поэтом и литератором?

— Здравствуйте! Рад приветствовать читателей «Силы Красоты»! Я действительно рос в настоящей писательской семье — «редакционный ребёнок», как пошутил недавно один из моих друзей. Папа возглавлял несколько лет Союз писателей в Ульяновске, десять лет вёл отдел поэзии в замечательном журнале «Волга» — это уже в Саратове. Отец часто брал меня на работу, так что планёрки, летучки, редколлегии, бесперебойный стук пишущих машинок — моя стихия. А писатели — саратовские и не только — помогали мне делать уроки. Ну, скажем, Валентина Михайловна Мухина-Петринская или, допустим, тётя Галя — Галина Даниловна Ширяева, или Егорыч — Николай Палькин, поэт-песенник наш известный. Как-то из Волгограда приехал Фёдор Сухов — высокий, строгий старик с тихой лучистой улыбкой. Он, фронтовик, помню, рассказал мне, почему в народе пение соловьёв называлось «лешева дудка»… А дома у нас гостил детский поэт Валентин Берестов, дядя Валя в огромных роговых очках, совсем седой, он смешно жарил картошку на кухне и пел, повязавшись маминым фартуком. Он подарил мне придуманную им волшебную книгу зарубежной детской поэзии «Поезд стихов»...

Отец никогда не считал себя, что называется, литначальником, и терпеть не мог официоз во всех его проявлениях. Он был человеком мягким и деликатным, но к тексту приучал меня с самого раннего детства относиться предельно серьёзно. И для меня лет с десяти, наверное, а то и раньше, неточная рифма, или затёртая метафора, или деревянная интонация — считалась катастрофой. Я был приучен к тому, что если ты пишешь, то в ответе за каждый звук — без каких бы то ни было скидок. Теперь понимаю, какую огромную школу давал мне отец, сколько вкладывал. И понимаю, как мало я усвоил. Папа любил читать мне вслух, и ещё до школы я услышал в его огласовке великие книги — «Остров сокровищ» Стивенсона, «Дети капитана Гранта» Жюля Верна, «Детские годы Багрова внука» Сергея Аксакова… А мама, Нэля Даниловна Васильцова (отсюда и литературное моё имя, мамино имя!) была врачом, и спасала жизни людям, и учила студентов…

— У Вас множество лекций, множество тем и героев. Например, я прослушала с интересом лекции о Достоевском и Ершове и просто не могла оторваться. Расскажите, пожалуйста, у Вас есть любимые герои? И почему именно они?

— Спасибо, что послушали моё бормотание! (Кто-то из школьников черкнул в комментариях: «Профессор, нас на уроках по литературе заставляют вас слушать, ну почему, почему такое плохое качество звука, купите уже аппаратуру нормальную!»). А любимый герой — Илья Ильич Обломов, пожалуй. И не только потому, что Гончаровым занимаюсь всю жизнь. Просто Обломов, знаете, он крутой! Вот мы ругаем обломовщину — лень там, неприятие нового, сонное царство. И к Гончарову относимся как к такому апатичному писателю-классику-цензору. А так ли это? Гончарова звали принц де Лень, кажется, но ведь он первым из русских писателей совершил опасное путешествие кругом света на военном фрегате, фрегате с удивительным именем «Паллада». Не Тургенев, которого бесконечно люблю, а именно Гончаров! И Обломов не так прост. Друг детства Штольц, прагматик, практик, рацио, презентует Илью Ильича примерно так: поговорить с Обломовым — всё равно что вернуться из дальних странствий в берёзовую рощу, где гулял ещё ребёнком! А? Каково? И ещё из их диалогов: «Да ты поэт, Илья!» Это Штольц восклицает, когда Обломов живописует ему будущий семейный идиллический ужин: «Потом, как свалит жара, отправили бы телегу с самоваром, с десертом в берёзовую рощу, а не то так в поле, на скошенную траву, разостлали бы между стогами ковры и так блаженствовали бы вплоть до окрошки и бифстекса». (А вкусный, верно, этот самый бифстекс!). Так вот, Обломов отвечает другу: «Да, поэт, но только поэт в жизни. Потому что жизнь есть поэзия». А раз так, то, знаете, я тоже Обломов!

— Скажите, Ваши студенты делятся с Вами своими творческими идеями и начинаниями? Вы помогаете талантливым молодым людям советом?

— Студентов моих люблю и учусь у них. Например, отношению к жизни, лёгкости, умению удивлять и удивляться. Непосредственности, пожалуй. Непризнаванию авторитетов. Непохожести друг на друга. Даже оптимизму. Ребята многие пишут, и не только стихи. В СГЮА отличный медиацентр, так что журналистская работа кипит! К слову, я пару колонок в областных СМИ вёл вместе со студентами — моими учениками. Интересный был опыт. Одна рубрика называлась у нас «За фасадом» — я был как любимый мой Пьер Ришар в «Игрушке», мы писали про неубранные углы, городские проблемы и обо всём таком. И стихи мы, конечно, разбираем вместе с ребятками, и я стараюсь быть не так строг, как папа со мной. (Тут улыбнуться надо!). А вообще школа — и в творчестве, и во всём — это личный пример. Как и что ты говоришь (или не говоришь!). И пишешь, конечно! Учить (и учиться) думать и иметь своё собственное мнение — первостепенная для меня преподавательская задача. Со школьниками тоже работа идёт — вхожу в жюри нескольких литературных детских и юношеских конкурсов. А ещё и нескольких взрослых…

— Канал «Литератор» возник во время пандемии. Расскажите, пожалуйста, подробнее о нём. И почему канал уже больше года не обновлялся? Мы ждём новых лекций.

— Так сложилось, что в сложный период первого локдауна мы с женой, писательницей Наталией Кочелаевой, милой моей Таточкой, придумали канал «Литератор» — решили, можно сказать, от скуки (шучу!) рассказывать занимательные истории из русской литературы. Первый же выпуск собрал много просмотров, гораздо больше, чем мы предполагали. Мы продвигали канал в социальных сетях, и люди там написали десятки комментариев, тепло отзывались, подсказывали новые темы. Так вот и вышло с десяток, наверное, а то и больше выпусков «Литератора».

Надеюсь, мы продолжим, может быть, попробуем новые формы — подкаст, например.

Смешная деталь: где-то в интервью, о «Литераторе» мы с Наташей как раз вели речь, и шутя кто-то из сказал, что-де я профессор русской словесности. Журналисты, после «Знания», начали искать, досье там собирать, и кто-то один обнаружил эти слова, и всерьёз привёл. А остальные перепостили и перепечатали, как водится. И до сих пор смотрю: то там, то тут — Пырков профессор русской словесности!.. А что? Звучит благородно! А Наташа — тоже писатель. Звучит немного обидно. В действительности, она гораздо более настоящий писатель, чем Ваш покорный слуга. Мы назвали один наш творческий вечер «Два писателя под одной крышей».

Но не надо думать, что два писателя сидят и пишут. И всё. Вот Наташа принесла как-то домой птенца стрижа, выпавшего из гнезда. Ну, начали его выкармливать, выпаивать. А его надо раз в час кормить. Около месяца занимались им, а тут же полно всякой отчётной преподавательской работы, с кафедры звонят, из редакций журналов статьи требуют обещанные. Не объяснишь же, что стрижонка выкармливаешь, и ни на что больше сил нет... Да и чем выкармливать — тоже нужно знать! Это целое предприятие. Мы даже кузнечиков как-то вечером пошли ловить в скверик, и представьте эту картину: два писателя скачут по лужайке с банкой в руках, проходящие мимо смотрят сочувственно: бывает, мол… А кузнечики — врассыпную. Потом выяснили, что есть на рынке птичьем корм, всякие личинки, стрижам полезные…

Ну, потом настало время отпускать, стрижонок наш окреп, встал на крыло, всё в небо смотрит. Ну и улетел. Прямо в облака взмыл. Только что вот был у нас дома, ел с руки у Наташи, а теперь — пикирует высоко-высоко… Сейчас, надеюсь, где-то в далёкой Африке. Удивительные птицы — стрижи! Отчаянные. Всю жизнь проводят в небе. Нам есть чему у них поучиться… Весной стрижи возвращаются, и «Литератор», надеемся, вернётся!

— Спрошу словами из стихотворения Натальи Черных, одной из моих прошлых героинь: «А в вашем доме есть звери?» Если есть, то кто именно? Расскажите, как Вы общаетесь с четвероногими друзьями?

— Без животных нет жизни. Если человек не любит их, не понимает, что деревья живые, не видит красоту (не красивость, а красоту Божьего мира!) вокруг, то он обделяет себя, ограничивает. У нас дома — и в детстве, и потом, и сейчас — всегда имелись хвосты, и лапы, и когти, и многое другое!

Отец, например, приручил прекрасного рыжего голубя, который каждый день, чуть ли не десять лет, прилетал к нему на балкон за угощением. Если Курица иной раз не являлась, то он был мрачнее тучи. А если навещала его, то он радовался, что ребёнок. Курица появлялась откуда-то свысока, прямо из кучевых облаков. И вот папа всматривается, всматривается, а потом вдруг громко так говорит: «Курица летит! Нэля, Ваня, Наташа! Курица летит!» Таким я его и запомнил...

А сейчас живёт у нас черепаха — да не простая, а из самой местной Общественной палаты. Перед новогодними каникулами, лет уж семь-восемь назад, звонят нам: «Выручайте, мы её привезём вместе с аквариумом, а то некому кормить будет больше недели...» Так появилась Офелия из Общественной палаты. Есть кот Петя, Пётр, по-другому — Братан. Гордый и независимый. Кошечка Ряба — оба подобрыши, конечно. Ряба неизменно сидит со мной рядом, когда пишу. Соавтор. И собачка Тося породы брюссельский грифон, крошечное создание удивительного ума и душевной широты.

— Иван Владимирович, знаю, что Вы каждый год в августе отправляетесь на многодневную рыбалку. Расскажите о Ваших рекордах? Как давно у Вас эта традиция? И как прошла нынешняя рыбалка. Удалась?

— Мы с Наташей два писателя под одной крышей и… в одной лодке. Лодка — наш дом на воде. Словом, рыбаки. Рыбачили в этом августе в красивой и загадочной реке Караман, что значит «тёмная вода». Поймали несколько прекрасных закатов, познакомились с семьёй чудесных церемонных птиц лысух, на нашем домашнем языке лысиков. Лысики посреди протоки-заводи, в кувшинках, в камышах, строят гнездо — большое, но не очень опрятное. Если проплывать на лодке мимо и тихонечко даже пожурить их — они принимают это слишком близко к сердцу. И начинают строить заново. И выходит у них ещё более неопрятно. Так что если увидите чудесных Лысух-Лысиков, просим вас не критиковать их, а только хвалить — очень уж они ранимые и восприимчивые к чужому мнению. Ну и щуку поймали отменную!

— В журнале «Сила Красоты» Вы публикуете интереснейшие кулинарные рассказы-советы. В жизни Вы часто готовите сам? Какое у Вас, как обычно говорят, коронное блюдо?

— Обожаю готовить. Готовка еды — это же созидание, творчество, драйв. И коронное блюдо — борщ! И цвет, и аромат, и насыщенность, и пряная кислинка. Вот она, поэзия в жизни! Я даже борщ-топы составил однажды для своих соцсетей и пару рецептиков художественных выложил. Просыпаюсь утром, открываю Яндекс: «Писатель Иван Пырков научил саратовцев готовить борщ… Ранее он заявлял, что…» А кулинарные рубрики сопровождают меня уже давно. Было время, когда вёл в газетах сразу несколько — «Литературные рецепты» и «Кинорецепты». Говорю одному главреду: «Всё, заканчиваю, сил больше нет!» А через неделю телефоны редакции обрывают читатели: где рецепты? Случалось, домохозяйки посреди ночи звонили: «Вы в прошлом номере написали, что нужно пять горошин перца в уху положить, а я положила десять. Ничего?» Что тут ответишь…

— Ну и традиционный вопрос нашего журнала: что для Вас Сила Красоты?

— Это милая моя Таточка. А ещё скажу так: самое главное слово — во всех значениях — мир. А красота, как известно, мир спасёт. В этом и есть её главная сила.

—Иван Владимирович, благодарим Вас за очень интересный разговор!