Про книги, розовый лепесток и волшебный фонарь

В этом доме когда-то снимал квартиру Фёдор Михайлович Достоевский. Теперь здесь расположился магазин философской книги «ДАЛЬ». Сама я никогда бы его не нашла. Заветная дверь качественно спрятана за кустами. Меня позвал в гости пастух или, может быть, странник, запутавшийся в звездопаде. Потрясающий образ! Такой лаконичный и волшебный! Он был вычерчен белым по-чёрному на рекламной стойке, что красовалась прямо посреди тротуара. Захочешь – не пропустишь!

Создатели маленькой книжной сокровищницы знают, чем привлечь романтичные души гостей. Магазин наполнен, как туманом, приглушённым жёлтым светом. Помещение совсем невелико. В центре расположилось несколько круглых столиков. Над ними витают почти осязаемые ароматы: кофе, типографская краска, чуть-чуть книжной пыли. Наверное, она сочится из богато украшенного ларца — ящика для книгообмена.

Я предпочла не травить душу и провела в чудесной лавочке буквально несколько минут, но твёрдо решила: если нынче петербуржцы будут щедры, я приобрету один томик. Какой? Секрет!

У ограды маленького сквера напротив книжного магазина «ДАЛЬ» меня нашли роза и волшебный фонарь.

Прозрачный круглый шар, украшенный тонкой гирляндой, сиял пастельными огоньками. Такими шариками торгуют вечерами на Дворцовой площади. Сувенир был аккуратно воткнут в забор. Я сразу догадалась, для кого! С этой минуты и навеки шарик принадлежал мне.

Роза, нежного цвета молодого поросёночка, уже почти не хрюкала, в смысле, начала увядать. Возможно, коварный похититель бросил её здесь после ограбления церковного сада. Я всего несколько минут назад наблюдала очень похожий розовый куст под стенами Владимирского собора. Помнится, я даже задумалась: «Не остаться ли ради шипастой компании на лавочке у церкви?». Очень уж мне хотелось порисовать нежные лепестки! Желание, как водится, сбылось едва ли не быстрее, чем я успела его изобрести. Я поместила розу в свою бутылочку для акварельной воды и принялась развешивать работы и раскладывать материалы.

Интересные люди проходили мимо поодиночке, парами и даже небольшими группами. Так как они все прошли мимо, я не узнала, чем они интересны, и не смогу никому об этом рассказать.

Некоторые прохожие бросали на меня смущённые взгляды, чуть притормаживали, косили любопытными глазами и спешили дальше с удвоенной скоростью. Вежливые незнакомцы нередко думают, что остановиться около уличной художницы — значит дать ей надежду на заработок, а потом разочаровать, сбежав без покупки. Люди, это ерунда! Мне приятен ваш интерес! Мне дороги ваши улыбки! Все-все! Всегда-всегда! Смотреть можно совершенно бесплатно и без ограничений! Хоть весь день рядом со мной стойте! Жаль, что понимают это, в основном, только дети. Однако в тот вечер мне очень повезло.

По улице шла светловолосая, лёгкая, как лепесток моей розы, девушка. В руках она сжимала книгу. Габриэль Гарсия Маркес «Сто лет одиночества». Разговор завязался как-то сам собой. Собеседница тоже оказалась художницей.

Она вышла на улицу, чтобы немного почитать, да так и ходила потом весь день, «переваривая» нечто беспредельно огромное, укрывшееся за небольшим абзацем.

Она попросила у меня листочек бумаги. Я, конечно, «угостила» и щедро предложила не стесняться и пользоваться всем, что разложено вокруг: карандаши, кисти, краски.

— Всё к твоим услугам! Мы же уже на том этапе знакомства, когда можно перейти на «ты», правда?

— Нет, — смущённо ответила петербурженка, — я со всеми на «вы». Привычка. Следствие классической гимназии. Там и ученики, и преподаватели друг к другу на «вы» обращаются. На меня все знакомые удивляются и говорят: «Шли бы вы в свою викторианскую эпоху!»

— А по-моему, очень даже красиво так общаться! Но я не обещаю, что не собьюсь. У меня тоже привычка: я со всеми на «ты».

Она расспрашивала меня о любимых книгах и поинтересовалась: «Нет ли в домашней библиотеке «Люди, которые играют в игры» Эрика Берна?». Давно хочется почитать, а случай всё никак не подворачивается.

Она рассказывала о своих любимых художественных материалах:

— Темпера! Один хороший человек подарил мне хорошую темперу. Я её очень люблю! Но сколько же она стоит! Купил коробочку темперы, а на сдачу приобрёл квартиру в Выборге! С такими ценами скоро сама начну что-нибудь на тухлых яйцах замешивать!

Мы беседовали о путешествиях, о коммунах и о счастливой жизни в них, о звонницах Пскова, о любимых художниках и победившем капитализме. Она посмотрела на мою подпись — «А. Карандаш.» — и сразу догадалась, что меня зовут Аней. Я же не успела спросить, как зовут собеседницу. Хотела! И спросить, и подарить ловец снов. Пусть живёт у необыкновенного человека! Но в какой-то момент девушка дорисовала свой этюд, собралась и убежала. Меня в этот момент отвлёк мужчина, торговавшийся сам с собой за ирис, что я нарисовала на куске обоев. Моё одобрение в процессе торгов было совершенно необходимо.

Так ветер унёс лепесток розы, а мне осталась акварельная зарисовка: старинный питерский дом и короткая надпись «ЗДЕСЬ БЫЛ ВЕСП». Спасибо тебе, ВЕСП, за это мимолётное созвучие! За то, что добавила свою мелодию к симфонии, что гармонично звучала весь летний вечер.

PS.: книгу я приобрести не смогла, петербуржцы были прекрасны, но у них были дела, кроме меня.

PPS: домой я возвращалась уже в темноте. Я триумфально освещала разноцветным шариком путь «через лес» — тропинку вдоль железной дороги. Фонарей там не было и быть не могло, зато время от времени встречались люди. Они внезапно появлялись в разноцветном сиянии моей волшебной лампы. Странно и прекрасно!