Сижу я тут над книжками и тетрадями, дорожная пыль раздражает, машины гудят, фары засвечивают, обычное дело для городских. Сейчас скуриваю учебник по этнологии, и если честно, автор намудрил так намудрил, что я чуть не заснул в автобусе. Вслед за поворотом ещё один крутой поворот — и вот уже воздух свежий, остро благоухающий лесом, выше горка, а на этом болоте я всех лягушек перецеловал, был малым шпингалетом, верил в сказки, искал чудо и в жизни. Парное молоко пил? Пил. По деревьям и ограждениям лазил? О! Ещё как! А сколько рыб переловил в пруде, никогда не забуду своей первой щучки. Так хорошо было мне в сельском детстве, где каждый второй заядлый рыбак и грибник. Зимой вставали на лыжи и наперегонки носились с утра и до темноты! По субботам все от мала до велика брали березовые веники и шли в баню косточки попарить и душу омыть от греха.

Когда возмужал, увидел Маричку Андреевну. Это тонкая, нежная душа с меланхоличными струнами, начинающий талант. Она пришла к нам в школу учительницей музыки и сразу же запала в сердца многим парням. Один раз я вышел потанцевать с ней вальс. Это было очень сложно, я все наступал и наступал ей на ноги, при каждом обороте мне приходилось смотреть вниз. Я был крайне зол на свою неуклюжесть и разочарован в самом себе. До сих пор помню, как нервничал и был сбит с толку тем, что произошло. Тогда, кроме зубоскала, я производил впечатление безответно влюблённого и сегодня хотел было заехать к ней, побрился ещё с вечера, но… Кто я? Обычный провинциальный парень. У меня нет ни гроша за душой. А она первая красавица, умница, поэтому в тайне смотрю на неё как на нечто запрещённое.

Ну всё, хватит хандрить, всё правильно, надо работать, и я решил людям радость развозить, благо лето за окнами и я свободен от учёбы.

Вращаются колёса велосипеда, и привычно вращаются педали, со мной мечты и сердце, полное очарования и смущения. Наматывал сотый круг, когда заглянул к товарищу, для которого дружба — железный аргумент. Предоставил ему приблизительно то же, что всем ( газеты, журналы)

—Дружище, поставь подпись…

Минуточку, Ромку бросило в смех, отчего он чуть кипятком не поперхнулся.

—Стоп! Стоп! Стоп! О, это ты почтальоном, не густо…

Но стрела пролетела мимо, даже не задев шевелюры. Как только солнечные зайки распространились на всю округу, ой, и наслушался я. Мне поднадоело быть паяцем. Нет, нет, я давал слово чести… Стыдно на родительской шее висеть. Девять десятых нашего везенья зависит от бодрости духа. Насколько мы умеем быть счастливыми, настолько мы счастливы. Здесь читатель в лице официанта подлил пару грамм любимого чая, и я разогрелся еще сильнее, впопыхах направился в дом к своим соседям. Жду минуту, две, три… Из свинарника выходит бабка Фроска. Вид у нее был странный, седой чубик выбился из-под платка. Короткие ресницы были полуопущены, она протерла рукой веки, называется — проснулась. И первое, что, в ушах продребезжало:

—Забирай это «болтало» назад или брось на колонку и иди с Богом. Нет у меня времени на тебя, в сарай нужно топать кормить козу.

И когда та продолжала запускать между лопаток слова, тяжелые ворота громко брякнули вслед за моими недовольными гулливерскими шагами.

Своевременно абстрагированный от внешних аспектов бытия флегматик Толя спустился с крыши на землю, краем глаза посмотрел на меня и подняв большой палец левой руки вверх неторопливо, даже лениво улыбнулся. В пример другим он считался настоящим крестьянином, которому скалы Довбуша по локоть.

—Друже, не обращай внимание на её разговоры. Знаю, со здешними бабушками бывает трудно, но именно они тянут на себе все село.

Его комментирование было уместным, пропитанным содержанием, но слишком растянутым в информационном пространстве.

И вот я не выдержал:

—А как там Маричка поживает?

—А ты спроси у нее сам.

Каким удовольствием было услышать хорошо знакомую мелодию устами Марички. Я просто прирос к своему седлу. Настроение резко улучшилось. Она шла по улице и звонко пела «Ой, в вишневом саде...» Слабый ветерок обдувал её русые косы, которые так часто заходили в мои сны. И покатились смешки на той же скамье напротив окна, под той же ивой, и моё неразгаданное письмо, написанное этой ночью, перешло в её ладони. Я никому так не писал, а ей написал: «Люблю тебя…» Она давно догадывалась, что этот день когда-нибудь наступит, разволновалась как девчонка. И совсем скоро по щекам её одна за другой покатились слёзы… Спасибо за распахнутое сердце. Она, такая открытая к миру, говорит мне спасибо. О Боже! О, это и есть мое долгожданное счастье.

С тех пор постоянным почтовым адресатом стала моя Маричка. Кто стучится в окна к ней теперь с веткой сирени? Это же я, влюбленный почтальон...